РОЗЫСК

Симмонс платит.
Платит и платит — ничего не помогает. Её бабло сыпется на голову Гизелы, как небесная благодать, но она ничего не может с ним сделать. Уныло стукает своими розовыми ноготками по клавиатуре ноутбука и слова смотрят на неё, прожигая.

А ещё он смотрит. И от его взгляда между глаз горит так сильно, что Гизела уверена, он пытается её мысленно застрелить. Она достаточно умна, чтобы не задавать вопросов — если перед ней личная Адская Гончая бесконечно всевластной Джулс Симмонс, то лучше лечить его всеми способами и не пытаться выяснить, почему он еще не в Гуантанаме или не на принудительном где-то Бостоне.

— Что ты видишь?
— На изображении или в тебе?

Она вздрагивает.

Пациент: Истван Рид (№439).
Возраст: 34 года.
Психиатрический статус: эмоционально холоден, с дефицитом эмпатии; наблюдается поверхностность аффективных реакций, затруднённое понимание и распознавание эмоций других людей (алекситимия, элементы эмоциональной тупости).

Анамнез: травматический опыт насилия в детском возрасте. Наркотическая зависимость. Поведение характеризуется инфантильностью, сниженной критикой к собственным поступкам, эпизодами импульсивных действий. Настроение лабильное, отмечаются периоды депрессивной симптоматики, сменяющиеся гипоманиакальными или маниакальными фазами.

— Ты знаешь историю Психеи и Эрота?
Он так много болтает, что Гизела не может сосредоточиться на самом главном — ёбучий психопат играет с ней, радостно улыбаясь, как будто ему по кайфу выбивать её из кожи своими взглядами.
— Истван, мы говорили о том, как ты чувствуешь себя на новых таблетках.
— Я не хочу об этом говорить.
— О чем ты хочешь говорить тогда? Я не психолог.
— Да мне, в общем-то, похуй, кто ты.

Истван сидит в кресле напротив. В кабинете тихо — только лёгкий шум кондиционера и её вздох. Гизела слегка наклоняется вперёд, слушает, иногда делает пометки, иногда смотрит прямо ему в глаза — спокойно, без давления.

Предположительный диагноз (по МКБ-10 / МКБ-11):

F60.2 — Диссоциальное (антисоциальное) расстройство личности
(при наличии стойкого дефицита эмпатии, неспособности к сочувствию, нарушении социальных норм, агрессивности и отсутствии чувства вины)-

На столе между ними стоит чашка с остывшим чаем, пар давно рассеялся. В его голосе слышится вседозволенность. Он знает, что ему ничего не будет. Он знает, что может делать, что хочет.

Hijo de puta

Сопутствующее состояние:

F31 — Биполярное аффективное расстройство (БАР), смешанный тип или циклотимический вариант
(при наличии чередования депрессивных и маниакальных фаз, с возможными психотическими включениями).

— Я пью эту херню уже месяц, — он нагло закуривает в кабинете и Гизела морщится, не вынося блядского табачного дыма, — У меня в голове по утрам такая хуета творится, я как будто бы на рейве выпил воды из чужой бутылки и всё закрутилось-завертелось. Ты меня кормишь лсд в каких-то других капсулах? Эффект такой же.

Дополнительные уточнения:

— признаки посттравматического стрессового расстройства (ПТСР, F43.1), связанного с насилием в детстве;
— эмоционально-личностная незрелость (инфантильные черты);
— возможная коморбидность с расстройствами спектра аутизма (в связи с трудностями в распознавании эмоций и эмпатии).

— Ты думаешь, что если за тебя платят огромные бабки, то ты можешь делать что хочешь?
Истван трет лицо руками. Сегодня он в духе — даже что-то напевает под нос и Гизеле кажется, что это хороший знак. Он даже не курит и не пытается доебаться до неё на ровном месте.
— Ты не поняла, милая. Я не думаю.
Истван медленно наклоняется вперёд, словно хищник, который не спешит — он знает, что расстояние между ними уже не имеет значения. Его движение плавное, почти ленивое, но в нём чувствуется напряжение, как в сжатой пружине. Воздух между ними густеет от запаха табака и крепкого кофе, которыми он буквально окутывает Гизелу.
— Я, блять, знаю.

У Гизелы трясутся руки, когда она узнает, что Симмонс использует Рида буквально как цербера — она находит о нем информацию, от которой тошнит.

Итоговая клиническая формулировка:

Диссоциальное расстройство личности, сформировавшееся на фоне детской психотравмы, с коморбидным течением биполярного аффективного расстройства и эпизодическими психотическими нарушениями.

— Давно живешь в Мехико? — он снова расспрашивает её о... ней. Это неприятно. Они как будто бы даже сближаются и ей становится не так страшно.
— Всю жизнь.
— Ну и дыра, согласись?

Гизела пытается ему подобрать лекарства из раза в раз. Она вдруг думает, что может кого-то спасти.
Гизела — тупица в короткой юбке. Она так и не поняла, что нельзя спасти того, кто не хочет быть спасён.

Нормотимики, антипсихотики? Какая, нахуй, разница?

Он только и делает, что обдалбывается в щи.

Дверь распахивается слишком резко — будто от удара ногой. Зрачки расширены, движения рваны и непредсказуемы. В нём — энергия, которая не похожа на жизнь, больше — на взрыв. Белый порошок, втертый в десна, таблетки розового цвета на языке, убийственный состав зеленых загадочных капсул — он ебаный фармо-контейнер для отходов.

— Сука!

Гизела пытается его остановить, но он уже не слышит — его взгляд стекленеет, руки сжимаются в кулаки. Воздух в кабинете тяжелеет, пахнет потом, адреналином и чем-то резким, химическим. Когда он делает шаг к ней, она инстинктивно отступает — стул падает, раздаётся тревожный сигнал. В дверь врывается охрана. Всё происходит быстро, как вспышка: крики, движение, глухой звук борьбы. Истван вырывается, его лицо искажено гневом и болью, рот залит кровью, между зубов застряли куски мяса.

Охранник судорожно хватается на окровавленное горло — ёбанный ублюдок прокусил ему трахею.

Si llego a saber que salvarte de la depresiуn  me iba a mandar al psiquiatra te hubiera dejado matarte!

Гизела смотрит на то, как Истван сглатывает кусок мяса во рту и её тошнит.
Она еще не понимает — волк нашел себе кролика на ужин в её лице.

Cerdo cocainomano!

Истван застревает на ней, как будто мир вокруг перестаёт существовать. Он преследует её, вламывается к ней в дом, трогает её вещи, но не нападает. Держит в перманентном напряжении.

Всё — звуки, лица, пространство — растворяется в тусклом шуме, а Гизела становится единственным ярким контуром, острым, как лезвие — ёбучая гиперфиксация. Его внимание прилипает к каждому её движению: к тому, как она поправляет волосы, к изгибу запястья, к тихим интонациям в голосе. Он не просто смотрит — он вгрызается взглядом, будто пытается запомнить каждую деталь, вырезать её в себе намертво.

Гизелу трясет от ужаса. Она пытается связаться с Симмонс, но та слишком занята.

A Истван вынимает из неё желание жить по кусочкам.
Он убивает её кошку. Смешно.
Он избивает её парня. Забавно, верно?
Кровавыми соплями его рисует у неё в спальне на стенах.

— Я отказываюсь работать с тобой.
— Почему?
Он перестаёт моргать. Время тянется вязко, как патока. Гизела подрывается на месте.
— ПОЧЕМУ? — она взрывается криком, — Ты, еще, блять, спрашиваешь?

Каждая её фраза расщепляется в его голове на десятки смыслов — он перекручивает их, ищет тайный подтекст, слышит больше, чем она говорит. Он будто считывает её дыхание, ловит ритм её шагов, впечатывает их в собственную нервную систему.

Наклоняет голову в бок.
И тогда всё выходит из под контроля.