MARVEL
Roberto da Costa // Роберто Да Коста
Matthew Daddario

---

Роберто - богатенький бразильский мальчик, игрок в футбол, и именно на поле проявилась его сила. Избив игрока команды-противника, он потерял все свои привилегии и остался любим лишь одной девчонкой, которая потом схватила за него пулю в борьбе с хрестоматийным злодеем, захотевшим, чтобы да Коста работал на него.
Вроде бы как он числится участником фильмов "Дни минувшего будущего" и "Новые мутанты", но я безбожно отстал от киноМарвел и очень медленно восстанавливаю пробелы в знаниях, а уж про комиксы лучше вообще не говорить. Википедия вам в помощь, если хотите опираться на комиксную биографию. Он может быть попаданцем во вселенную, в которой происходит игра, или быть из нее изначально - выбор за вами. Просто со своей стороны я бы не привязывался к Людям Икс - за их отсутствием планировать с ними что-то очень сложно. Билли у меня попаданец, сериал никем из нас в расчет не берется, но может мы что и стянем оттуда уже в своем виде, посмотрим.
Санспот может поглощать солнечную энергию, перенаправлять её или же использовать как снаряды, может покрыть ею свое тело и в такой форме левитировать. Может трансформироваться в сверхсильное существо черного цвета с светящимися белыми глазами. Способен испускать из своего тела потоки раскаленной плазмы.
Остальное будем обсуждать лично, спрашивай тг в гостевой.

---

заявка в пару: да

---

Пишу от 3 до 6 тысяч символов, в любом лице, потерей заглавных букв и запятых, а также чрезмерным оформлением постов цитатами и изображениями не страдаю. По скорости подстраиваюсь под партнера, но давайте понимать, что вдохновение — штука непостоянная, а еще — что все мы люди взрослые, у каждого есть семья, работа, учеба, и что я не могу уделять вам внимание круглые сутки. В прочем, же телеграме, вк и прочих мессенджерах. Того же, в принципе, хочу и от вас.

---

Ваш пост

Старик захлебывается и задыхается. Дождь за окном заходится только больше, становясь ливнем и подстегивая ощущение, что гостиную скоро затопит. Только вместо воды Кристофер барахтается в собственном страхе. Вопреки ожиданиям не липком, но не менее противном. У него в голове отчаянно пульсирует мысль, которую он всеми силами старался не замечать. Отрицать ее существование. Очень долго у него получалось это делать, но сейчас он слишком стар и слаб, чтобы сопротивляться ее очередному появлению. «А чего ты хотел?» И страшно ответить на этот вопрос. На свет вылезает совсем не романтические мысли о том, чтобы увидеть в последний раз эти глаза и улыбку, услышать аромат горькой косточки в сладости вишни, успокоиться и уйти с миром. «Оставить след. Так посмотри, это не тебя режут, а ты оставляешь рваный рубец, который будет заживать еще долго, несмотря на то, как этот человек умеет храбриться.» Но разве было бы лучше тихо уйти, оставшись в памяти Фернана ветхим старичком, греющимся во время последней прогулки на первоапрельском солнце? «Ты отчаянно цепляешься за жизнь, что утекает сквозь пальцы. Ты эгоистично хочешь видеть ту боль, что причиняешь.» И нет сил отрицать, что хватается за каждый встревоженный взгляд. Внутренний капризный ребенок плачет все громче, становясь прошлым. Кто-то давно занял его место, став новым секретарем. Кто-то давно занял его место, став новым любовником. А будущего просто нет. Их будущее — несколько часов, может, дней. Как повезет. Отвращение к себе расползается по груди зияющей дырой. Он чувствует себя беспомощным, и боится не столько наказания за эти мысли и чувства, сколько негатива в ответ.
Но вместо негатива Крис получает самую что ни на есть интимную ласку. Этот поцелуй разрывает в клочья его логику. Все равно что купировать приступ истерики, предотвратить катастрофу. Сохранить перед смертью ясность сознания удается немногим, но, наверное, в этом и спасение? Крис же спасения лишен. А чего вообще он ждал от этой встречи? Разве не проставления точки в истории, которая завершилась? Как будто могло произойти что-то еще. «Как будто ты можешь забрать его с собой?» О да, он бы хотел. Внутренний монстр победно ухмыляется. Не «мне больно, потому что тебе больно», а «мне горько, что скоро тебя снова кто-то полюбит». Ведь однажды пробитая броня больше не броня, придется возводить новую стену. На руинах этих семидесяти лет? Крис соврет, если скажет, что никогда не сомневался в Фернане. И уже то, что француз мгновенно явился на зов, должно все сомнения снять. Но не снимает. Его хочется заковать в новые цепи, которые не заметет песком времени, если он сам этого не сделает, возвращаясь к мнению, что лучше не привязываться. «А мнил себя не ревнивым.»
Момент испаряется, Криса вырывают из забытья раскатом грома. Теплые руки отрываются от лица и спустя какие-то секунды ложатся на прохладную крышку клавиатуры пианино. Лучше Фернану не знать, какое путешествие его друг сейчас совершил. Чуть было не отправился прямиком на мост Чинват из его рук.
— Настолько, насколько ты любишь клавиши, — конечно, Крис имел в виду совсем не музыку и не эпоху, а вехи их жизни. Наблюдать вдохновленного Фернана, наслаждающего, а не рыдающего над его увядающим телом, будет истинным удовольствием, и куда большим, чем чай.  И это куда приятнее, чем понимать, что ты всю жизнь отрицал, что жуткий собственник. Что боишься не уйти и ничего после себя не оставить, а стать ничем и потерять до последнего то, что имеешь. Опасайтесь делать любимого человека своим миром, ведь с ним придется прощаться.
— Если верить в Сансару, то я к тебе еще вернусь, — ведь это сущее преступление, что он совершил, отрывать Фернана от музыки. Крису всегда было удивительно, как из простых движений рождается мелодия, забирается в душу и заставляет внутри расти эмоцию. К этому удовольствию привязаться совсем не так страшно, как к живому человеку. Когда-то давно именно благодаря музыке он посмотрел на своего начальника иначе. — Продолжать наблюдать, как ты играешь. Но только ли клавиши ты имел в виду?

THE WIZARDING WORLD OF HARRY POTTER
так они росли, упорядочивали хаос, и мир пустел
так они достигали собственных тел, а потом намного перерастали границы тел
всякий рвался сшибать систему с петель, всякий жаждал великих дел
каждый получил по куску эпохи себе в надел
по мешку иллюзий себе в удел
прав был тот, кто большего не хотел

Blaise Zabini// Блейз Забини
Lorenzo Zurzolo

---

Поскольку про биографию самого Блейза известно не так много, то вы вольны перекроить её по своему усмотрению. Я добавлю лишь то, что страстно желаю видеть сам.

Мы друзья, Забини. С первого курс оказались на одной волне. Ты, я, Пэнси, Драко. Наш неизменный квартет, в котором не обходилось без ссор и стычек. Наверное, ты один из немногих людей, кто может повлиять на меня, на моё мнение. У нас с тобой что-то типа беззвучной договорённости - не врать, не юлить и не пытаться казаться лучше, чем мы есть на самом деле.
Многие говорят, что слизеринцы не умеют дружить. Глупость, правда? Конечно, мы бы не стали бросаться бить морды, чтобы доказать обратное. Скорей поддакивали бы и глумливо хмыкали на подобные заявления. Нам нет смысла вообще кому-то что-то доказывать. Впрочем, если один из нас всё-таки полезет в драку, то второй бросится следом, потому что у нас миндальная связь. Как золотое трио всегда держится друг друга, так мы цепляемся за руки и защищаем-защищаем-защищаем.
Паркинсон в нашем квартете - слизеринская принцесса, но это не означает, что мы не позволяем себе отпускать какие-то шуточки.

Блейз, ты мне - брат. В тебе я вижу то, чего никогда не было у меня. Свободы выбора. Ты хоть и чистокровный волшебник, но твоя семья не имеет никакого отношения к Пожирателям. И мне страшно, Забини. Страшно, что, если мне придётся принять метку, ты сломя голову бросишься следом за мной.
Я всегда буду пытаться защитить Малфоя, Паркинсон и тебя. И я готов сделать что угодно, чтобы тебе никогда не пришлось ступить на мою тропу войны.

---

заявка в пару: нет

---

Пожелания и предупреждения: хотелось бы видеть гетеросексуального Блейза, который пользуется популярностью у противоположного пола и купается во внимании. В основе сейчас у нас шестой курс, дальше мы не думали, но у меня много идей на будущее (возможно, не самое светлое). Если ты, мой дорогой друг, всё-таки возьмёшь роль, то я не оставлю тебя без игры.
Стучи в гостевую, я прибегу, а потом через ЛС мы выйдем на более плотный коннект. Я всегда поддержу и подскажу, если будут вопросы

---

Ваш пост

#include <stdio.h>

int main(void) {[/font]

[font=Lucida Console]   printf("Avengers");
   return 0;
}

Человеческие взаимоотношения слишком сложны. Это гораздо сложнее нулей, единиц и какого-нибудь python для школьников. Но люди нуждаются в этих идиотских связях, потому что человек – существо социальное, и как бы сильно Старк не пытался отрицать очевидное, но он всё ещё имел прямое отношение к этому виду. Да, ему было куда проще сидеть в лаборатории, потому что Джарвис под рукой и всегда сообщит о том, сколько времени осталось до окончания сборки нового костюма, улучшения для которого Старк всегда разрабатывал с особой любовью. Любая сборка – это всегда некий ребус, загадка для ума, который напрочь отказывается чахнуть где-то на скучных приёмах или благотворительных вечерах, которые Старк Индастриз всё ещё организует, благодаря предприимчивости и чуткости мисс Потс. Сам Тони на такие сантименты не способен. Или думает, что не способен. Он чертовски хорош в термоядерной динамике и совершенно несуразен в подборке подходящего термина для определения душевного состояния. Но да, Старк искренне считает, что не способен к тому, чтобы выстраивать какие-то отношения, даже, блять, рабочие.
Почему его терпела Пеппер – это, наверное, не такая уж и сложная загадка, но Старк не хотел признавать очевидное. Он вроде бы был абсолютно зрячим в светлой комнате, но упрямо делал инсценировку потери зрения так, что Пеппер всё время уходила с пустыми руками, и где-то в глубине души Старк знал – она позволяет ему всё это, прощает мальчишечье ребячество и замашки сумасшедшего гения. Вирджиния была святой, и Тони бы на неё молиться, но он не знает ни одной молитвы, если не считать три основных закона робототехники, но это другое, это почему-то никогда не считается.

do_a();
if (check) {
    something();
} else {
    anything();
    if (whatever()) {
        for (a in b) {
            if (good(a)) {
            something();
            }
        }
    }
}

У Тони пошли третьи сутки без сна. Точнее, его несколько раз подрубало прямо за столом, но он ни разу не подумал о том, чтобы использовать хотя бы диван, который, вроде как, специально ради таких целей и был втиснут прекрасной Потс в помещение. Старк тогда вроде бы вяло отмахивался, но тратить время и силы на спор не собирался, а потому довольно быстро уступил. Считала ли Пеппер это личной победой или нет – Тони так и не уточнил, споткнувшись об очередную разработку некого Эрика Брайнса, получившего гражданство в Баку в две тысячи пятом. Там же в Баку, вот совпадение, в том же году орудовала банда «Десяти колец». Тони просто не мог такое спустить на тормозах. Любое упоминание данной организации всегда вызывало в нём что-то. Наверняка какой-нибудь дипломированный психолог с учёной степенью начал бы вещать что-то про ПТСР, но Тони снова бы не слушал. Так что очень даже хорошо, что он так и не обратился к специалисту в области изучения головного мозга (и не с биологической точки зрения).
— Джарвис, на экран, — Тони откатился от стола, сложив руки на груди, пока дворецкий методично бросал на экран всё, что удалось найти по тегам «Эрик Брайнс», «Баку», «Десять колец», «террор» и ещё несколько уж больно замыленных, по которым, очевидно, было довольно много информационного мусора. – Нет, — Тони пальцами хватил из воздуха электронный файл в виде фотографии и отправил его в такую же электронную корзину. — Не то, м-м, нет, тоже в утиль, — Старк методично очищал «доску». В конечном счёте на экране осталось всего пять документов, которые не особо искрили информацией, но могли быть полезны. — Ну хоть что-то… — Тони выдохнул это себе под нос и устало потёр лицо. — Джарвис, где он мог достать такие материалы в Баку? Кто-то из наших торговал там?
— Минуту, сэр, уточняю информацию.
Джарвис был незаменимой линией обороны, которой Тони чертовски гордился. Он столько времени убил на то, чтобы протоколы дворецкого постоянно переписывались, лишая кого-либо возможности взломать систему и проникнуть в святая святых. Настоящее достояние. Старк отхлебнул кофе, и пока Джарвис проверял все доступные источники, он открыл файл с разработкой Брайнсана.
Это была некая электромагнитная штуковина размером с обычное зарядное устройство, но по словам Роудса эта хреновина вырубила всю их технику за считанные секунды. Тем самым группировка смогла скрыться. Эрик выиграл «Десяти кольцам» столько времени, что они даже успели за собой всё подчистить. И как этому дарованию удалось создать такую причуду в Баку, Старк пока не имел никакого понятия.
— Готово, сэр, — Тони перевёл взгляд обратно на экран. — Вот список всех возможных поставщиков. Хотите взломать системы пентагона для более подробного отчёта?
Старк пробежался глазами по строчкам, пытаясь отыскать либо что-то знакомое, либо что-то интересное. И у него вышло.
— Нет необходимости. Готовь Марка, я вылетаю.
— Но, сэр, Марк ещё не готов к полёту. До полной сборки семь часов, — электронный голос, как показалось самому Старку, отдавал лёгким ехидством. Тони поморщился и бросил взгляд на часы в углу монитора, после чего подхватил со стола кружку с остывшим кофе и направился к выходу из лаборатории. Миновав пролёт, он вышел в коридор и свернул в сторону спальни. — Что планируете делать, сэр?
— Сообщи об окончании сборки за пятнадцать минут, а я посплю. День обещает быть насыщенным, — Тони оставил пустую кружку на тумбе рядом с какой-то раритетной вазой, а затем зашёл в спальню. Не особо задумываясь о дополнительном удобстве, Старк рухнул на кровать и притянул к себе подушку, устраиваясь на ней щекой и царапая гладкую ткань щетиной.
— Слушаюсь, сэр. Доброй ночи.

LEAGUE OF LEGENDS
I'm on my own,remember me
I'm too far gone, I couldn't see
Vander //Вандер
orig

---

Друг. Пожалуй, ты бы тем, с кем люди хотели дружить. Слышащий, а не слушающий. Понимающий, а не делающий вид. К тебе шли за советом. И ты его давал.

Отец. У тебя не было родных детей. Но почти каждый ребенок рядом с тобой мог почувствовать себя под защитой. Мог узнать или вспомнить каково это - иметь отца. Строгого, но справедливого

Лидер. Да, ты с улыбкой смотрел на многих и многое. Но все прекрасно понимали, ЧТО с ними будет, если тебя разозлить. Ты был и есть сила Зауна.

Чудовище. Теперь от тебя человека остаются лишь вспышки памяти о прошлой жизни. Но твое Безумное желание Жить способно удивлять. Жаль, что все больше в этом желании именно Безумия и жажды крови

Ошибка. Не твоя. Не моя. Наша. Мы оба ошиблись в тот день. Мы оба не смогли поговорить. Мы наломали столько дров, что диалог не кажется возможным. Или…

---

заявка в пару: да

---

или мы все еще встретимся в том месте среди пузырей и камней? Что, если бы гордость не помешали нам просто поговорить? Насколько бы это походило на ТОТ Заун, о котором мечтали мы? Что если бы все было почти как в той вселенной? Возможно, попробуем это придумать?
Впереди будет что смех, что стекло. Если стерпите мои бесконечные описки, за коими я стараюсь следить (простите, слеповат на один глаз и даже не знаю из-за кого), ожидайте сопровождение в виде артов, собранных со всего хтвитера по тегам #zaundads и #vanco. Этому городу, и парочке сорванцов (плевать, что они подросли, в глазах родителей они всегда дети. даже если не родные) нужны отцы. Приходи. Посмотрим на это What could have been?

---

Ваш пост

Он снова тонул. Он словно снова был там - в этой убаюкивающей толще воды, которая обещала ему покой, если бы он впустил ее в себя. Открывая глаза, он лишь видел воду, и, порой казалось, не было вокруг него ничего кроме этой толщи воды. Такой приятной. Расслабляющей. Успокаивающей. Он едва ли помнил руки матери, что обнимали его. Но, что-то внутри него заставляло узнавать в этих ощущениях, в этих касаниях, именно ее. В такие моменты, он даже не понимал кто он. Что он. Был ли он хоть когда-то чем-то вне этой воды? Такие мысли заставляли что-то шевелиться в его голове. Что-то вспоминать. Порой ему даже начинало казаться, что он что-то слышит. Но лучше бы ему было не касаться этих пластов. Потому что каждый раз это почти детское любопытство словно заставляло его высунуть нос из убежища. И Силко снова падал из этих приятных объятий в Бездну.
Цепляясь за образы и отголоски того, что она называл для себя подсознательно прошлым, Силко снова начинал хотеть жить. Успокаивающие объятия Овечки, что уже начинала в него целиться, сменялись погоней и рыков Волка, который обещал разорвать его на части. Этот странный, почти первобытный страх, заставлял его бежать. Бежать без какой-то цели. И лишь во время этого бега он начинал вспоминать о тех причинах, что, кажется, заставляли его удерживать себя на грани. Синие волосы. Испуганные розовые глаза. Проступившие на бледном лице черные вены. Джинкс. Ее звали Джинкс, и именно она была той, что заставляла его каждый раз пытаться выжить. Именно она была той, кто его убила. Нет. Ошибка. Стечение обстоятельств. И нет, это вовсе не ее ошибка. Не она убила его. Не она.
Волчий рык за спиной становился все ближе, а грудь почти разрывало от боли. Он задыхался. Он не мог сделать вдоха, чувствуя, как по лицу течет кровь и одежда липнет к телу. Он видел ее глаза. Такие напуганные. Такие дорогие сердцу.
Глаза, из-за которых он продал свою мечту.
Они смотрели на него, когда он бежал. Они смотрели на него, когда он почти сдавался. Они смотрели на него, когда получалось сделать шаг к этому странному свету. Силко слышал, как некоторые говорят, что в такой охоте свет приносит облегчение. Только ему он приносил лишь резь в глазах, а после и боль во всем теле, из-за которой он терял все то, что успевал вспомнить. Он снова становился никем, кто тонул в воде. И все начиналось заново. Каждый раз, подходя к этой точке, он снова и снова падал назад, забываясь. Возможно, здраво было бы забыться. Позволить воде утянуть его в свои объятия. Но Силко уже проходил через это. И, словно сжимая тот же самый нож в руке, он позволял слабому человеку умереть. Он должен был вернуться. Через кошмары. Через боль. Через запах и голоса, что казались ему такими знакомыми. Возможно поэтому в тот миг, когда “бежать” от Охотников уже не было сил… Силко открыл глаза.
Свет белых ламп ослеплял, но прикрыть глаза не было возможности. Слабое, такое непослушное тело, лишь чуть дернулось в путах. Всего на миг мужчине кажется, что он все еще в кошмаре. Но боль… эта чертова боль в груди становится катализатором, что удерживает его в сознании. Слабо дернувшись в путах и застонав, мужчина закрывает глаза, начиная после пытаться начать ровнее дышать. И это было больно. Чертовски больно. Свое, но словно не свое тело было слишком вялым и слабым. Оно болело, в то время как во рту чувствовался неприятный, чуть горький вкус лекарств и мерцания. Делая вдох, Силко чувствует странный холод внутри, а на выдохе слышит хрип. Гося панику, что подбиралась к нему, мужчина пыталась сосредоточиться на том, что его окружало. Он всячески гнал от себя мысль о том, что был мертв. Мертв на самом деле, ведь помнил, что ушел. Все это имело мало значения сейчас, ведь надо было сражаться с самим собой за самообладание телом. Чуть сжав кулаки и сделав более ровный вдох, Силко расслабился, чувствуя внезапный холод. А так же слыша то, что рядом кто-то есть.
-- Мне нужны вода и тепло.
Его слова звучат тихо, а после и вовсе становятся едва заметны на фоне кашля. Дергаясь в путах и стараясь коснуться груди, в которой что-то двигалось внутри под кожей, мужчина и вовсе на миг теряет всякую связь с реальностью. Но, начав после дышать шумно и сипло, удерживается в сознании. Боль. Его держат боль и ее глаза. Пытаясь расслабиться и унять дрожь, Силко поворачивает голову в сторону от света, осматривая одну из лабораторий Синджеда. Сколько же его у них… Но именно в этой он увидел того, кого увидеть не ожидал. Бледный. Высокий. Тощий. Более юный и словно все еще сохранивший в своем облике обласканность Пилтовером. Нахмурившись, Силко чуть усмехается, после отворачиваясь. Он не мог ничего сделать сейчас. А Доктор не из тех, кто позволит кому не попадя так касаться своих инструментов.
-- И все же, все дороги ведут в Заун.
Эти слова звучат на удивление четко, хоть все так же тихо. Усмехнувшись, а после вновь начав чуть кашлять, мужчина, видя во всем эту иронию, прикрывает глаза, снова чуть слабо дергаясь в путах. Несмотря на подключенные к нему системы, он чертовски хотел пить. А еще ему все еще было холодно. Но можно было начать хоть с чего-то.
-- Я все еще не отказался бы от воды, молодой человек.
Прикрыв глаза, Силко стал делать плавные вдохи и чуть двигаться, прислушиваясь к ощущениям в теле. Он все еще не мог поверить в то, что он на самом деле… жив.