Нед.
Ты всегда был мне ближе всех братьев, хотя и воспитывался не в Винтерфелле, а значит, бывал дома не так часто, как нам всем хотелось бы. И всё же — если над Браном с самого детства висела ответственность наследника, а к Бену, как к самому младшему, все относились не слишком серьёзно, ты не был ни тем, ни другим, и по характеру не был похож ни на одного из них, ни на меня. С Брандоном мы дрались до крови, ругались до слёз и со смехом мирились, с Бендженом верили в сказки, а с тобой мы почему-то понимали друг друга лучше всего, и я первой бежала встречать тебя, когда ты приезжал из Долины.
Чудесное было время, когда все Старки из Винтерфелла — все волки в стае — были вместе. А потом всё изменилось.

Ты ведь наверняка понимал, что называть побег похищением глупо, и знал, что мне никогда не нравился Роберт — но он был твоим лучшим другом, и, к тому же, у восстания имелись и другие причины. Дело было не только в нас с Рейегаром; наша ошибка оказалась чудовищной, однако мы столкнули с горы камень, который и без того грозил сорваться.
Глупо звучит, но я не хотела, чтобы так вышло. Ты не должен был стать лордом Винтерфелла, не должен был брать в жёны Кейтилин (интересно, удалось бы устроить брак с Эшарой Дейн, не начнись война?), ты не должен был — и не хотел, но это случилось. После смерти отца и брата тебе достались знамёна Севера, а с ними чужая судьба.
И каждый раз, когда я заглядывала через плечо Рейегара и видела на карте фигурку с головой лютоволка, я думала о том, как тебе, должно быть, тяжело. Ты ведь не был Брандоном, который мог улыбнуться, а люди готовы были бы идти за ним сквозь огонь или снег; ты был угрюмым, тихим, временами застенчивым, и ты знал и о том, что нужно Роберту, и о том, чего хотелось бы мне. До Трезубца я не могла представить, каково тебе было оставаться наедине со своими мыслями, а потом сама, оставшись одна, едва не сошла с ума — и поняла.

Мне слишком часто снился Винтерфелл; когда ты нашёл меня, я даже не сразу осознала, что это не сон.
Я скучала, Нед. И ты тоже.

Ты не такой меня помнил, правда?

Я с детства о многом просила и брала с тебя обещания — не рассказывать Брану или отцу, научить чему-нибудь, чему не положено учиться юной леди, помочь прибить щит на дерево в Харренхолле, не следовать за мной на прогулке по Речным Землям…
Часто ли вспоминалась тебе моя последняя просьба, когда ты смотрел на него? Ты достойно о нём заботился, и нельзя винить Кейтилин в том, что она так и не смогла полюбить чужого ребёнка.
Мне жаль только, что он так и не узнал всей правды от тебя — но, быть может, оно и к лучшему.

---

Ну я и задала тебе задачку напоследок, согласись, любимый братец? хд

Джен, разумеется.
У них не очень большая и подробная сюжетная ветка, и не то чтобы там было где сильно развернуться, но, в любом случае, в детство-юность, несколько сцен в Харренхолле (и около того) и последнюю встречу хотелось бы поиграть. Разговоры там всякие по душам, Роберт ещё этот... Модерн — очень вряд ли; альт — возможная перспектива, но пока что канон мне интереснее.
По хэдам и отклонениям от канона: у нас тут Лианна на полтора-два года постарше (чтоб принцу за совращение малолетних не присесть); ещё я нежно люблю версию о том, что Эддард любил Эшару Дейн, там в Харренхолле можно целый ситком придумать (о том, как Брандон с Лианной на два голоса вещают “ну давааааай, ну потанцуй ты с ней, признайся, Нед, да сколько можно уже”).
Посты в среднем от 500 до 1500 слов; пусть не смущает, что в заявке первое лицо, пишу от третьего; в частую динамику не очень умею, на самом деле, да и не смогу, пост в неделю-две — великолепно; всё обсуждаемо, не кусаюсь, можно сразу в тг, @digital_dagger.

ты руки изгибаешь так же изящно, как лебеди - шею, ресницы твои вздымаются медленно и маняще, губы свои персиковые тонкой линией складываешь - ты настоящее произведение искусства, поля. сплошное заглядение. да только еще в детских книжках пишут о том, что красота - это страшная сила. и слово "страшная" к тебе как никогда точно относится.

[потому что в груди у тебя вместо сердца - рожь]

к ногам твои они все падают стеблями, стихи тебе посвящают. жизнь готовы отдать.
а ты, поля, голову на бок склоняешь, смеешься звонко. губу прикусываешь и как заведенная старая пластинка говоришь:

«слабо ради меня дом поджечь?»
«слабо ради меня машину угнать?»

и они как умалишенные скачут навстречу проблемам, уверенные, что ты добрый взгляд им подаришь, ладонью по макушке погладишь. но давай будем честными, полудница, тебе ни один из них и даром не сдался. скучно тебе с ними. никакого контраста, никакой изюминки. никакой искры. и ты дальше палку гнешь, проверяешь будто каждого на прочность.

[пусть отстанут уже от тебя]

«слабо ради меня с крыши спрыгнуть?»
«слабо ради меня утопиться?»

на крышу школьную ты, к слову, часто приходишь одна, сигареты у меня стреляешь. взгляд у тебя такой грустный, уставший. мы так уже почти пять лет курим, но никогда толком не общались. мне нравится, что со мной тебе не нужно притворяться. тебе нравится, что я тобой абсолютно не заинтересован.

наверное, поэтому, когда новый учитель появляется в школе, ты впервые кивком головы приглашаешь меня пойти покурить и тихо так выдыхаешь вместе с дымом, когда мы остаемся совсем одни:
кажется, я пропала, ваня.

у тебя тяжелая поступь и такой же тяжелый взгляд. глубокий, смертельно уставший, будто работа учителем - далеко не худшее, что с тобой случалось. а ведь секретов у тебя много, пожалуй, даже слишком. руки твои не чисты, не чиста и душа.

[ты сплошное ходящее несчастье]

ты темному богу поклоняешься и поэтому каждые два года меняешь школы.
никто ничего доказать не может, потому что ты достаточно умен, чтобы все провернуть, как несчастный случай. ты достаточно умен, чтобы обеспечить себе алиби.

но достаточно ли ты умен, чтобы и в этот раз не попасться? чтобы жертву свою выбрать из банального чувства голода, никоим образом с желаниями твоими не связанным.
потому что взгляд твой на полину падает и это, божен, абсолютно плохая затея.

ты наблюдаешь за ней, ты темными думами своими её обволакиваешь, когда после урока просишь остаться. ты следишь за ней и тебе совершенно не нравится, когда она на крыше со мной пропадает. а мне совершенно не нравится, как ты коршуном над ней притаился. я может и дурак, но нутром всю твою грязь чувствую.

чувствует и поля.
поэтому знай, чернов, она далеко не так проста, как тебе кажется.
она еще подвергнет твою веру сомнениям и перед собой тебя на колени поставит, уж я в этом не сомневаюсь.

---

здравствуйте-досвидания. с вами рубрика заявок, которые рождаются у меня в голове из_ничего. ладно, я немного вдохновился вот этим плейлистом. что хочу сказать: задумка вроде как ясна, но если нет, то мне нужна первая красавица в школе и новый томный секси учитель. это если кратко. будет круто, если вам моя идея зайдет и вы захотите упасть в это стекло (потому что грызть там есть что). тогда оставляю все детали на ваше усмотрение, но смогу и подсказать, потому что я уже продумал им всю историю от и до, да, что вы мне сделаете. будет круто, если вы вдохновитесь идеей/внешностями/персонажами и создадите что-то свое. я в любом случае буду рад и утащу вас играть. так что получается жду.

Пример моего поста

говорят, жар-птица символ благополучия
говорят, что тому, кто поймает её да приручит - век горя не видать

ваня кусает ногти, когда стоит на лестничной клетке и плечом к холодной стене прижимается. он прячет очередной синяк на скуле от проходящих соседей, нервно выдыхает дым в открытую форточку и пытается унять лихорадочные мысли. бычков в разбитой вазе, что стоит на полу в углу, уже собралось прилично - и все за последние пару часов. ваня домой возвращаться не планирует, ни сегодня, ни в ближайшее время.

ваня терпеливый удав
ваня всепрощающее решето, пропускает [читать: проглатывает] любое дерьмо сквозь себя
ваня, видимо, тот еще лох

но сегодня даже у вани перегорело. пачка сигарет заканчивалась, а дрожь в пальцах - нет. и стая черных мыслей-воронов нагоняла на него дичайшую тоску. как бы он от них не отмахивался, именно этим вечером это было бессмысленно - они склевывали его целиком, как стервятники падаль. он чувствовал, как холодные пальцы сжимаются вокруг его глотки, как становится труднее дышать.

он ладонью упирается в перила и закрывает глаза. царевич читал пособия о том, как бороться с панической атакой, но до сих пор херово применял их в жизни. дрожь прокатывается от макушки вдоль позвоночника до самых пят. становится невыносимо душно. черные-вороны будто в глотку ему вцепились и душат, душат. ваня пытается сосредоточиться на том, что реально. прикусывает костяшки пальцев, чтобы вернуть себе контроль над собственными эмоциями.

ну же, не будь есениным, никаких черных воронов в голове твоей нет
это все ночь коверкает

ноги сами перебирают ступени в сумасбродной, но такой необходимой попытке к бегству. нужно на воздух, нужно вырваться из замкнутых стен, чтобы те перестали на него давить. нужно.. да, губами хватает воздух стремительно жадно, будто из-под толщи воды вынырнул. ноги несут его дальше, еще дальше от дома, вниз по улице, через подворотню. вечерняя прохлада эффективно остужает оказавшиеся внезапно влажными ладони, но пульс это не замедляет. царевич останавливается через пару кварталов и прижимается лбом к холодной подъездной двери.

считает до десяти. а потом в обратном порядке.

где-то позади него слышатся приближающиеся голоса и сиплый смех, из колонки играет рома зверь. ваня пытается разобрать знакомые слова, пытается сосредоточиться на них, но тяжелая рука, что резко опускается на его плечо, разворачивает царевича к себе лицом. паничка отступает на задний план, потому что ребята, что уже тащат его за шкирку куда-то вглубь подъезда, ничего хорошего не предвещают.

ваня даже не пытается отмахнуться. он ничего не говорит и не отвечает, когда ему задают вопросы. на самом деле чужой голос слышится с помехами, будто сам он все еще находится под водой. он различает лишь отрывочные фразы, клички, которыми они друг-друга называют, но ни на что не реагирует.

ваня просто морально готовится защищать голову, потому что точно знает: его ограбят и изобьют. не то чтобы у него было, что отнимать. пару рублей в кошельке в заднем кармане, старый кнопочный телефон. конечно, за такой скудный улов ему прилетает лишь сильнее ногой по ребрам, когда он лежит калачиком на грязном полу. царевич и боли то не особо чувствует, он будто полностью отключился от этого мира.

и пока ему разбивают губу и оставляют еще несколько синяков на руках и ногах, он вдруг внезапно слышит шелест чьих-то крыльев. отчетливо чувствует чье-то присутствие, тьма будто озаряется золотым оперением. жар-птица - настоящая. царевич будто в каком-то другом измерении оказывается, отчетливо видит не_возможное, тянет руки к не_настоящему.

и либо у вани нехилое такое сотрясение
либо.. она действительно хочет, чтобы её нашли

видение исчезает так же быстро, как и появилось, но оставляет за собой четкое осознанное послевкусие. когда ваня открывает глаза, то никого уже перед собой не видит. лишь пустой темный подъезд или подвал, черт бы разобрал. по привычке проверяет цельность своих конечностей и лишь потом приподнимается, опираясь на ладонь. пальцами потирает уже опухшую губу, после щупает ребра - целы! ну что ж, хоть одна хорошая новость в этот дерьмовый день.

он вытягивает ноги, спиной прислоняется к стене и хрипло откашливается, сплевывая сгустки крови в сторону. надо перевести дух и попытаться встать, а там гляди и до улицы можно доползти. если повезет, удастся связаться с игнатом.

царевич приподнимает голову и прислушивается. шаги. каковы шансы, что те ублюдки решили вернуться?
ваня не верил в фатальное невезение.

- хэй, там кто-то есть?

от люцифера: и приз отца года достаётся Люциферу, который считал самым большим мудаком в мире своего отца, издевавшегося над ним всё детство. поразительно, правда?

• на самом деле мать Данталиана попросту не решилась сообщить Люци о своей беременности. она была влюблена в будущего властителя преисподней, и тем не менее в её голове даже не мелькнуло мысли о том, чтобы попытаться удержать его случайным ребёнком. их не связывало ничего, она была уверена, что Люцифер даже имени её не запомнил. одна ночь, один секс, и один мальчишка с кровавыми глазами отца, родившийся через девять месяцев. он рос и напоминал своей матери того, на чьи чувства она никогда не могла рассчитывать, но была слишком горда, чтобы оставаться рядом в качестве нежеланной игрушки. после той ночи она унесла в себе кое-что ценнее снисходительного отношения: сына с глазами и повадками самого дьявола.

• Данте узнал о том, кто его отец, после честного разговора с матерью. она не скрывала - просто ждала, когда он повзрослеет достаточно, чтобы спокойно принять правду. она молила его не раскрываться, боясь, что сына ранит отвержение Люцифера. да и её саму, если честно. страхи грызли её за двоих, но оставались лишь фантазиями - она не пережила бы плевка в лицо тому, кого искренне любила. но сын Сатаны не выглядел тем, кто способен принять вдруг свалившегося на голову ребёнка и, уже тем более, заботиться о нём. вспыльчивый, упрямый, держащийся особняком - он был на ножах даже с собственным отцом. казалось, его сердце просто не растопить.

• с появлением Чумы ситуация серьёзно изменилась. мать Данте стала одной из первых и, откровенно говоря, случайных жертв, позже ставшими чем-то вроде имён, о которых напоминают в назидание. Данталиан был в ярости, но ещё он был достаточно умным, чтобы опрометчиво не бросаться мстить - даже его незадачливый отец прогнулся под каблуком всадницы, куда уж ему противостоять ей. но с тех пор он даже внимательнее присматривался к дьяволу и всё больше ощущал себя оторванным от того, чему должен был принадлежать. на его глазах разворачивались отношения Люцифера с Мими - они сходились и расставались, но она точно была небезразлична демону. на его глазах из Небытия вернулся "дедушка", чьё отношение к Люци выдавало причины, по которым идеальной семьёй там и не пахло. в порыве то ли мазохизма, то ли желания не остаться одиноким во всём этом сумасшествии, где только связь с близкими - даже сложная и местами болезненная - помогала выныривать и находить места, к которым можно прибиться, Данте пришёл к Люциферу и объявил себя его сыном. злясь, он рассказывал про мать, про то, что годами наблюдал за его образом жизни, молчал и съедал оскорбления в сторону безотцовщины, будучи сыном владыки Ада. но Люци ему, конечно же, не поверил. они ведь совсем не похожи. полные противоположности. да и какой к чёрту сын?!

что ж. та из близких Люцифера, кто всё же верит юному демону - Мими.

от мими:
● трудно и практически невозможно запомнить всех учеников твоей школы, но тех, кто ведут себя настолько дерзко - вполне. Данте в последние годы попадался на глаза Мими всё чаще, задолго до того, как решил раскрыть себя перед Люцифером. ей всегда казалось, что юный демон слишком сильно напоминает ей кое-кого другого своей сумасшедшей энергией. но это ведь Ад - здесь всё и все так или иначе напоминают ей о Люцифере. да и разве за столько совместных лет он бы скрыл от неё, что у него есть дети?

● Мими ко вниманию других к своей персоне привыкла давно, и в периоды, когда они с Люцифером снова и снова были на ножах, не стеснялась флиртовать со многими. в том числе, с Данте, которому казалось, что находясь рядом с Мими, он словно может быть ближе к Люциферу. и можно только представить шок демоницы, когда она узнает правду. только вам решать, пытался ли он сблизиться с девушкой искренне, и она правда ему нравилась, или же только использовал её в своих целях. из-за второго варианта, Мими, разумеется, придёт в бешенство, потому что за долгие годы у неё развилась аллергия на тех, кто пытается использовать её, чтобы как-то повлиять на Люцифера;

● тем не менее, как человек (демон), выросший в самой здоровой семейной атмосфере в этой истории, как та, кто безусловно любит всю свою семью, Мими обязательно поможет им двоим найти общий язык. так аккуратно, как только сможет, если и Данте, и Люцифер, этого захотят, конечно с:

---

ну что, добрый вечер. приглашаем вас играть стекло) по отношениям с Люцифером, думаю, всё понятно, но мы непременно будем двигаться в сторону их развития. однажды, возможно, я действительно объявлю тебя своим наследником, но сколько кругов Ада придётся пройти для этого - ещё вопрос. что касается Мими, тут всё ещё сложнее, и тоже определится в процессе игры)
заявка родилась из внешности: нам с Мими жутко понравился этот парень, увидели в нём вайбы Люцифера-изи и тададам! так что будет мега круто, если всё же получится его оставить. но в целом если зацепила сама идея и есть желание играть - готовы обсудить и другие варианты

из пожеланий к потенциальному игроку только не пропадать, писать хотя бы пост в месяц (если будешь писать чаще - круто, мы подхватим!) и орать вместе с нами с обнов - а как без этого? хд приходи, мы уже считаем минуты и нервно кусаем ногти в ожидании!

пост Люцифера

Люцифер и сам не знал, что с ним происходит. Он будто с цепи сорвался — возненавидел себя, а заодно и весь мир. Только малышку Мими возненавидеть так и не смог, как бы ни хотелось. Он знал, отдавал себе полный отчёт в том, что это из-за неё. Своими словами она заставила Люцифера почувствовать, что он себе не принадлежит, что вся его жизнь была лишь попытками быть лучше для кого-то. Сначала для отца, который стараний сына не ценил — называл его жалким, слабым ублюдком, избивал и наслаждался этим, пока мальчишка, которым Люцифер тогда ещё был, очень пытался стать кем-то, кем-то, в глазах отца достойным. Потом появилась Мими. К тому моменту, когда они стали близки в уже более сознательном возрасте, Люцифер успел отца возненавидеть. Понял, что таким, как он, быть не хочет. И его доброту, воспринимаемую Сатаной как слабость, кто-то даже оценил. Мими она нравилась. Она полюбила его настоящего — не того заносчивого мудака, которым он был с другими, а демона со своими совсем не демоническими слабостями, проницательного, любящего чтение и одиночество на вершине снежной горы.

Люцифер возненавидел весь мир в очень юном возрасте. Отец научил его ненавидеть. Он воспитал в нём непримиримость, высокомерие, самодовольство, хотя сам с завидной регулярностью вытирал об него ноги. И сын учился быстро — запрятав далеко вглубь себя всё то, что, по мнению Сатаны, образу его наследника не соответствовало. Был ли Сатана доволен? Нет. Но ненависть спасала Люцифера. Свою боль он выплёскивал через агрессию, через причинение боли другим.

В нём было столько злобы, что хватило бы на то, чтобы весь этот мир под основание разрушить. Настолько сильно Люцифер его ненавидел.
А потом Мими всё изменила. И просто за то, что она была в его мире, Люцифер его простил.

Неудивительно, что стоило ей исчезнуть, время вдруг остановилось. Но, когда потекло заново, с такой скоростью, что и бурная река не умела снести так же, Люцифер будто вернулся на десятки лет назад. Он злился, ненавидел — гнев стал всем, что в нём сосредоточилось. Он выжег другие чувства, уничтожил, не оставив ничего, и внутри осталось лишь пустое поле, на котором на десятки километров не было ни единого признака жизни — только запах пепла стоял в воздухе. Люцифер дышал им и не мог насытиться, словно это было его освобождением. Хотя на самом деле это стало его тюрьмой.

Пройдут годы, и внутри него наступит вечная зима. Замёрзнет чёрная, горящая душа повелителя Ада, а затем и сам Ад. Время в нём потечёт медленнее, температура упадёт, но жить всем точно станет спокойнее. Отец однажды говорил, что Ад напрямую связан со своим владыкой — и не с тем, кто просто занял трон, а с тем, кто действительно его наследовал. Преисподняя чутко отзывалась на всё, что происходило с Люцифером, и сейчас даже уровень огненных рек в расщелинах заметно поднялся. Король знал, что, какой бы беспредел ни творил на своей чёрной земле, против него выступят только глупцы. Все демоны видят связь повелителя с Адом, все демоны видят его силу, пусть даже сейчас он её не контролирует.

И все наверняка знают: Люцифер никому не уступит Ад. Одну войну за своё законное место он уже выиграл — ту, что не успела даже начаться, потому что совет Цитадели испугался и пошёл на его условия. И если уж Цитадель оставила его вместе с троном в покое, то внутренний раскол лишь приведёт к тому, что демоны, решившие его свергнуть, будут убиты или отправлены на вечные пытки. По сверкающим в полутьме алым глазам Люцифера эта опасность, застывшая в воздухе, была слишком заметна. Не было другого выбора, кроме как потерпеть, пока он не успокоится. Тем более слухи, и правда, пошли быстрее, чем кто-то мог ожидать.

Принцесса Ада. Так называли Мими внизу.

И, к чести сказать, Люцифер ни разу это не прокомментировал. Не пытался напомнить никому, что она здесь никто, потому что она никто ему — законному владыке. Он имел полное право оборвать эти рассуждения в любой момент: в конце концов они с Мими давно разошлись по разным полюсам — она стояла во главе школы, он — во главе Ада. Они больше даже друзьями не были. Но он молчал. Чёрт возьми, он молчал.

После очередного собрания она остаётся — рано или поздно это должно было произойти. Стоя к ней спиной, Люцифер думает только о том, что не хочет причинять ей боль. Она ведь, и правда, не заслужила. Она призналась ему в чувствах, а он не просто отверг — он обвинил и унизил её. Он много думал об этом после и даже хотел извиниться, но в конце концов принял решение просто отойти в сторону. Мими нужно видеть горизонт целиком, чтобы разглядеть кого-то лучше, а он не против оставаться в её глазах чудовищем ради её же блага. Её чувства всегда теперь будут душить их обоих, потому что ответить на них он не может. А она не может не чувствовать. Всё правильно, только это так... до омерзения противно. Он хотел видеть рядом только её одну, но даже ей не мог сказать, что любит. По крайней мере, так, как она того хотела. Тогда Люцифер и сдался, снова начав ненавидеть. От бессилия, тоски и эмоций, разрывавших его изнутри.

Это работало. Скоро он снова перестал чувствовать хоть что-либо.

— Собираешься учить меня, как быть королём Ада, малышка Мими? — он повернулся к ней нарочито медленно, усмехнулся хищно. Ему даже не приходилось притворяться, что он полон иронии и раздражения — он победил в себе желание быть лучше для неё. Ей это было не нужно. Это больше никому не было нужно. — Практикуй свои навыки управления на школе, а в мои дела не суйся.

Люцифер прошёл мимо, направился к широким дверям тронного зала и толкнул их, застав у выхода двух охранников с удивлёнными лицами. Они не ожидали, что увидят его так скоро. Он равнодушно осмотрел их и спросил:
— Две минуты назад я приказал никого не впускать. Кто-то из вас захотел увидеть, что будет, если меня ослушаться? — глаза Сатаны блеснули языками пламени, став скорее насыщенно-оранжевыми, чем алыми. — Это первый и последний раз, когда вы можете видеть, — он взмахнул рукой, и один из демонов упал на пол, корчась от боли, которую Люцифер ему внушил.

— А ты проводи директрису — кажется, она забыла, где выход, — обратился он ко второму — тому, кто чудом избежал своего наказания.

Игнорируя доносящиеся с пола хрипы и стоны — благо, охранник не молил, зная, что от этого будет только хуже, — Люцифер направился в свои покои. Он не удостоил Мими и прощального взгляда. Всё значит всё.

пост Мими

мими всегда подозревала, что продержалась рядом с люцифером так долго в основном на своём природном упрямстве, замешанном в коктейль из других разнообразных чувств к нему. на упрямстве и на вере в то, что когда-нибудь он всё-таки осознает, насколько мимолётны и бессмысленны были все его прошлые увлечения и бесконечные связи. что в них не было ничего важного, ничего настоящего. но время шло, а всё в его поведении становилось только хуже. люцифер пропадал из виду, часто возвращался в ад с ужасающими травмами, явно нанесёнными рукой отца, закрывался в себе всё глубже, и иногда даже её не подпускал на расстояние вытянутой руки. даже её. мими горько усмехается, глядя в пол, на носки своих туфель. ей стоит прекратить считать себя кем-то особенным для него, пока это всё происходит только в её воображении. ей стоит прекратить вести с ним диалоги мысленные, оправдывать и пытаться найти сокровища на глубине этой тёмной воды, что покрывает его душу.

ей нужно смотреть на его дела. а сейчас он действует ужасающе жестоко и несправедливо.

— ад и мой дом тоже. он не принадлежит только тебе.
мими парирует упрямо, чувствует, что начинает злиться; чувствует, что вот-вот готова сорваться в соблазнительную и привычную спираль споров с ним, которые всегда заканчивались перемириями. вот только не в этот раз. лучше энергии люцифера на этой планете она чувствовала только энергию своего отца. и сейчас ей даже не нужно было смотреть на демона перед собой. она и так понимала, что он совсем не шутит. понимала, что не пытается играть в показную обиду или раздражение. он и правда всё это чувствовал по отношению к ней, и скрывать совсем не пытался.

её глаза опасно сверкают алой вспышкой, едва он открывает рот, но мими хватает ума на то, чтобы промолчать в ответ на его очередной выпад. если их отношения с сегодняшнего момента перешли в официальную плоскость, то да. она не имеет никакого права даже находиться здесь, потому что он её не звал. и как бы ей не хотелось видеть в нём свою прежнюю самую большую и важную любовь в жизни... ей пора было открыть глаза. пора было вдохнуть глубоко и по-настоящему. взглянуть в лицо правде, в которой с сегодняшнего дня она для люцифера лишь подданная. одна из многих и многих других, но не более того.

она вздрогнула, когда он с грохотом открыл высокие двери, и едва удержала вскрик после того, как один из охранников упал на пол, корчась от боли. второй из них когда-то служил её отцу, и мими знала его слишком хорошо. тот самый страх, который обычно испытывали рядом с люцифером все остальные, сейчас ледяной змеей расползался и по её телу тоже. мими дёрнулась, как будто от удара, от его резких и грубых слов в свой адрес. она развернулась в ту сторону, в которую он ушёл, и крикнула вслед звуку его удаляющихся шагов:
— ты такой самодовольный идиот, люцифер! только когда начнёшь скучать по мне через пару лет, вспомни, что ты сам сейчас от меня отвернулся!

блядство. насколько же моментально и быстро ему удалось вывести её из себя! мими резко выдохнула раскалённый воздух из лёгких, дождавшись, пока люцифер наверняка отсюда исчезнет, и тут же бросилась к лежащему на полу демону. бывший слуга её отца отпрянул от неё, будто испугался, что мими продолжит начатое люцифером.
— госпожа... вам больше нельзя здесь быть.
— я знаю, всё в порядке. я сейчас уйду.

мими опустилась на колени, и коснулась лба лежащего на полу демона, заставляя его забыть о причинённой боли. она держала свою ладонь на его раскалённой коже до тех пор, пока его крики не стихли, а дыхание не выровнялось. девушка протянула ему вторую руку, помогая подняться на ноги, и посмотрела на них обоих бесконечно печальным и понимающим взглядом.
— простите, что он отыгрался на вас из-за меня. и простите, что не могу обещать, что этого больше не повторится.

вот так. больше никакой успокаивающей лжи о том, что всё точно будет в порядке. ни для других, ни для себя. мими кожей чувствовала, что ад ожидают ужасающие времена, и закрывать на это глаза было попросту глупо. она ещё раз обернулась назад, как будто ожидала, что люцифер вот-вот вернётся, извинится перед ней за то, что обесценил её чувства, и только что настолько унизил при своих собственных слугах. за то, что упрямо продолжал её отталкивать даже тогда, когда так сильно в ней нуждался. но ответом ей была лишь тишина. пустая, бессмысленная тишина.

этого больше не повторится.
больше не для них. не между ними.

бонус : D

Когда мы учились в школе, то я приходила на каждый твой матч, поддерживая нашу команду по квиддичу. Я не могу быть точно уверенной - пытался ли ты с высоты найти меня на трибунах, но буду надеяться, что это так.  Меня сильно расстроило, когда перед Святочным балом я подошла к тебе, чтобы пригласить, а в ответ услышала "Прости, но я пойду с другой". Моему гневу не было предела, когда я узнала, что эта "другая" - была одна из чемпионок, Флёр де Лакур. Учитывая, что мне итак тяжело даётся контакт с людьми - для меня это было сродни предательству. Ведь я так старалась - помогала тебе иногда с учёбой, так как из-за тренировок тебе было некогда. После этого я вообще никуда не пошла и провела весь вечер в библиотеке.
Какого же было моё удивление, когда ты пригласил меня в кафе мадам Паддифут - мне было известно, что традиционно туда ходят влюблённые парочки. Возможно, всё началось именно тогда. Хотя откуда мне знать, девочке, которая разговаривает с совой? 
После учёбы ты решил продолжать заниматься квиддичем, а я, подзаработав денег в семейной аптеке, даже подарила тебе метлу.
У тебя достаточно много поклонниц, но я же знаю, что сердце твоё занято мной.

---

Хотелось бы отношений на грани сложно, стекла, возможно собственничества и собственного эгоизма. Приходи, я подробно разложу по полочкам какие отношения я вижу между ними.

Пример моего поста

паудер шесть.
она с благоговением смотрит на старшую сестру - та уже взрослая, красивая и очень сильная. когда-нибудь и паудер будет такой же. взрослой, красивой и очень сильной. когда-нибудь, ей позволят так же выбираться на вылазки в верхний город, и та сможет приносить пользу зауну. вайолетт и вандер смогут гордиться ей.
у вайолет есть друзья, - клаггор и майло. они снисходительно смотрят на паудер, она им абсолютно не интересна. майло называет её шмакодявкой, и что ей не стоит лезть в дела взрослых. паудер же мысленно обзывает его обезьяной, когда тот начинает рисоваться, чтобы понравиться сестре. мы важные шишки, и скоро станем очень богатыми.
сестре же тоже нет особого дела, у неё интересы другие, куда маленьким совать нос не положено.
паудер ошивается вокруг приёмного отца, помогает по мере своих маленьких сил и возможностей. в свободное время из подручных средств мастерит что-то у себя в каморке. вандер поощряет увлечение дочери, но не интересуется результатами. ему тоже некогда, - надо следить за порядком в баре.
паудер прячется за широкую спину вандера, когда тот впервые приходит в ломбард. но вандер прямолинеен, и он не хочет, чтобы дочь услышала то, чего знать не положено.
- иди, поиграй с экко.

паудер скоро восемь.
вайолетт позволяет вступить в "круг избранных", куда входят помимо неё майло и клаггор. майло такой же важный. с возрастом становится ещё больше похожим на обезьяну, клаггор же носит модные очки и растёт вширь. хоть пау-пау и допустили до тайных встреч в местном "казино", где стоят различные автоматы, но запрет на посещение города остаётся запретом.
но паудер уже не так скучно, на улицах зловонного зауна у неё есть друг. вайолетт не ценит изобретения паудер, которые никогда не срабатывают. да, молодец, старайся дальше.
но пау нужно не это.
"старайся, у тебя всё получится, я в тебя верю"
именно это она хочет услышать от старшей сестры, а не безликое "молодец".
единственному, кому действительно интересно, что такого пытается смастерить паудер, это экко.
обезьянки не получаются от слова совсем, а вот дымовые шашки, собранные из говна и палок, вполне себе сносно работают.

паудер восемь.
соплями и слезами ей удаётся уговорить вайолетт взять с собой. майло и клаггор недовольны, они всегда недовольны, когда паудер пытается проводить с ними время. гуляй с такими же шмакодявками, ты нам не нужна! - злится обезьяна, а клаггор посмеивается в кулак. вайолетт не заступается, считает, наверно, что её друзья правы.
вайолетт злится, за то, что пау опять подвела. но пау не подводила, она искренне хотела помочь, это всё паршивая обезьянка! плохая обезьянка! она за день до этого проверяла её с экко и всё сработало даже лучше, чем ожидалось.
вайолетт спешит по улицам зауна спасать вандера, но пау-пау тоже не может сидеть на месте. это и её папа тоже!
лучше бы не ходила.

паудер скоро десять.
она замкнута и ведёт себя отчуждённо. силко добр к ней, приносит красивые дорогие игрушки - интересно, откуда он их берёт? - и треплет по синим волосам.
с интересом наблюдает, как паудер мастерит обезьянок. теперь игрушки не из мусора, и с каждым разом становятся всё убойнее.
- я найду тебе достойное применение, моя дорогая. со мной ты добьёшься много. сестра тебя кинула и предала.
про предательство силко повторяет достаточно часто. паудер губка - и она впитывает, взращивает внутри себя семя ненависти к сестре.
на складе нет детей, и она очень скучает по экко. силко не пускает её на улицы, и паудер злится. у неё есть только майло и клаггор. они незримо присутствуют рядом с ней, насмехаются и говорят неприятные вещи. пау закрывает уши руками и надеется, что они заткнутся.
нет.

паудер завтра пятнадцать.
севика учит заплетать длинные волосы в косы и постоянно присматривает за ней. пау она не нравится, и это взаимно. севика не нанималась в няньки, она лучший телохранитель силко и истребитель неугодных.
силко же ограждает джинкс, - она уже джинкс, не паудер, - от внешнего мира. настоящее имя стирает время, хоронит где-то в глубинах сердца.
лицо экко размыто, и паудер уже давно про него не думает.
врёт.

клаггор и майло зато усиливают своё влияние, любое событие, неверно сказаное слово, вызывает триггер. джинкс слишком вспыльчивая. джинкс секретное оружие папочки. он учит её убивать.
"старайся, у тебя всё получится, я в тебя верю" - каждый раз слышит она от силко и действительно старается.

паудер сегодня пятнадцать.
и она знает достаточно способов, как обставить и обмануть севику. дымовые шашки работают слишком хорошо, а ещё она может подсыпать сонный порошок в бутылку дерьмового алкоголя, которым заливается севика вечерами, после особо трудных дел.
силко дарит ей шоковый пистолет, - джинкс назовёт его чпокером, - и он обязательно пригодится против тех, кто рискнет пожелать её зла.
жаль он не сработает против голосов в голове.

джинкс устала от тотального присмотра, и она знает способ как сбежать со склада незамеченной. ей хочется на свободу, ей хочется посмотреть, как изменился заун и пилтовер за последние несколько лет.
спойлер: заун ни разу не изменился, разве что преступности на улицах стало больше.
джинкс ускоряется перед лифтом, и протискивается внутрь прям перед тем, как решётка закроется.
- можно было и подождать, ты же видел, что я спешила. - грубо бурчит она, поправляет растрёпанные косы, и поднимает вгляд на того, кто решил вдруг закрыть двери перед самым её носом.
он кажется ей слишком знакомым, но имя растворилось в задворках памяти.

придёт смерть, и у неё не будет глаз —
земля — большая лишайная псина.

у ванессы в детстве была собака — твоя собака, ты и следи. ванесса забирала её на ночь к себе в кровать, лизала в нос, дула в уши, рычала на гостей (ничего ей нельзя давать, ничего), обнимала её, когда та блевала (чтобы не боялась), кусала за лапы (кусают — укуси в ответ); ванесса обнимала её, когда та умирала: дыхание прерывистое, живот гладит по часовой стрелке. ванесса обнимала её, когда та умерла (деревянные лапы и ледяной нос) — в кровать такую не положишь, слишком тепло. ванесса завернула её в полотенце, положила в обувную коробку с пожёванной игрушкой и закопала в лесу; на память у неё осталась шишка, разложившаяся в труху — кладёшь руку в карман, пальцы в сухой пыли.
(не было там никакой собаки)

ванесса — натянутая кожа,
кожа, облепившая сжатый кулак, кожа, надетая на скулу, кожа, забытая змеёй в траве; в голодный год расковырять язвы на лице и съесть (сладко), в сытый — срезать и положить в карман (чтобы не забыть о голодном). ванесса знает, что делать с больными псами: положить к себе в кровать, обнять (чтобы не боялись) и придушить, чтобы не мучались. ванесса трогает их голыми руками, греет у себя на груди, поправляя пальцем стрелку часов — всеми когда-нибудь придётся пожертвовать, почему бы и не сейчас.
— придёт смерть, и у неё ничего не будет,
потому что она приходит каждый день

---

даю вам возможность сыграть ва-банк: лепите персонажа, ищите в ней самое интересное, самое животрепещущее, вытаскивайте это наружу, только прошу  об одном  - не делайте из нее drama queen. она достаточно сильна, мудра и независима для того, чтобы быть чьим-либо наставником (иными словами, ведущим в игровой партии), и в равной мере уязвима и небезупречна для того, чтобы вели её. приходите и приносите свои идеи, приносите своё вдохновение. игра ведётся в режиме modern au, заявка частично в пару (у нас нет будущего,  но мы можем вспомнить наше прошлое  и все еще остается настоящее)

пока в пример пост от другого персонажа

Просыпаюсь потом покрытый, вся рубаха насквозь пропитана, духота дворовая душит меня, терзает сердечко измученное, хватаю сухими губами жженый измочаленный дух палатский, пытаюсь отогнать морок этот бесовский. Чудился мне дьявол этот соломенный, с голубыми очами, да перстами тонкими, предатель собака позорная, покинувший земелюшку родную, да царя своего истинного. Ах ты ж бесовское ты отродье, я ж тобой холопом, престол свой, господом данный делил, вместе с попом, да дружем твоим княжьим. Молился я на тебя пуще чем на самого Христа и Богородицу, попускал всякую вольность ставленников твоих Сильвестра да Адашева, коими ты как собачонками мытницкими помыкал как хотел, да и мной помыкал, собака проклятая. За что мне святые такую муку шлют, нестерпимую : помнить твои ланиты, помнить твои очи да стоны твои грешные, да тело твое белое подо мной извивающееся. Круче любой девки нрав твой был, строптивый, да меж тем голова твоя светлая мудрые мысли имела коими я следовал доколе пелена обмана не спала с очей моих, да не побежал ты от гнева моего за границу к литовцам проклятым, клеветать на меня, да стращать народ малодумный. Эк пес на црскую власть поплзнутися решился, аспид поганый! Апосля мне свои письма лукавые отправлять стал, бе я зело всего греховного на Руси, бе мои слуги верные,мои опричники добрые. Не певати тебе песни свои проклятущие, не стоять пред ликом светлым, не лабызать икон праведных, а посему гний там в своей выселке добровольной коли на суд людской, на суд божеский явиться устрашился.

Руками откидываю волосы с плечей, сжимаю виски перстами холодными никак наваждение ночное ведьмино не покидает моего взора. Тянутся предо мной вереницы замученных, забитый, растерзанных, в лохмотьях с иконами, дети зарезанные, мужики с головами посеченными,да бабы придушенные. Тянутся предо мной, причитают да моляться, а я стою в потоках крови по колено и с каждым проходящим погибаю утопая в крови невинных,забитый да порубленных. Тащятся за ними с говами собачьими все прихлебатели мои, все застольные братья, все восхволители злольстивые. Хлыщут они хлыстами огненными подгоняя мою армию адову, присвистывают да понукают в честь Собаки Царя, кланятся заставляют трупы побитые, гноем сочащиеся. Отмахиваюсь я руками, слезами залитый, на колени падаю да прошу защиты господней.

Как же мне холопу божьему да никого не посечь, да не зашибить?! Я ведь уж и в хламиды монашечьи облекался, от престола небом завещенного отрекался, плоть свою немощную терзал елико, храмы возводил и часовенки, жаловал людей юродивых, да проступников милостью даривал. Целые княжества в веру христову обращал, супротив колдовства бесовского боролся, а на тебе народ собственный не жалует, душегубом кличет,Царем Вурдолаком.

Воспомину я как при взятии Казани, копотью да посеками мечными покрытый, узрел я юное дитя,  подошедшее ко мне да чарку с водою проятнувше. Глаза чистые словно озера глубокие, а кудри словно смоль черны. Не дитя, а божий посланник с ликом колдуньим и повлокую в очах великих. Подошел тогда ко мне Андрейка то взложил свою тяжкую руку мне на плече, да увел в шатер расшитый. Сказывал тогда проклятущий мол бесовское то дите, не божье, а напиток тот мне по веном яд пустит отравляющий. И ведь пустил, не врал змий Курбский, пустил! В сердце мое вошел образ того юнца да никакими молитвами не выбити его отселе, никакими девичьими руками не выгнать.

А коли Лешка Басманов представил мне свое чадо радное, да предал его в мою волю единоличную как первого, самого близкого боярина, опричь меня сидевшего, по мою праву руку шедшего, да за престолом сидящего. С тех то пор Федька ты мне милее любой бабы, милее образа терзающего во снах меня предателя поганого. Обнимая тебя пропадает мое горе, замолкают голоса проклинающие, болезнь головная сама стихает аки агнец предо львом могучим. Будто бы ты и впрямь обладаешь ведьмиными знаньями, шепчут мне на уши опричники верные. Да не верю я им, на плаху отправляю, да сам посохом по челу бью,  не может мой Федька быть поганым колдуном, ведь от бога та сила исцеляющая, от святых те руки лечащие.

Подымаюсь с пола, бью поклоны, осеняю себя крстным знаменем, целую лики блаженные, да обратно на ложе царское восхожу. Не гоже мне поутру с зеленым болотным ликом выходить к народу моему прошащему, негоже свои думы тяжкие на их плечи взваливать. Покрываюсь шкурою медвежьей и только очи смыкаю, последний взгляд на иконостас бросив, как слышу, отпирают дверь в мою опочивальню и в сорочке белой скользит ко мне фигура. Ах же, Федька, паскудный блудливый сын снова царской страже приказывать изволил! Высеку собак наутро, высеку да принородно чтоб поняли кому подчиняться обязаны. Только лишь гнев праведный во мне вздыматься начинает как чувствую я ладони холодный на теле своем и шопот горячечный мне в спину. Боится мой сокол ясный, боиться да дрожит словно осинов лист, а уж как холодные его объятья, будто руки тех кто полегли за грехи свои предо мной и Русью Матушкой.

Хнычет аки девка малая грозный мой воеватель,хнычет да ликом своим благолепным мне в плече прячется.
-Ну куда тебя Федька гнати раз уж пришел! Плетьми бы тебя посечь за дерзость эту, да язык твой лукавый повырвати, но милую тебя дитя глупое, поди ко мне ближе, припади к сердцу моему многоболезненному.

Смирно исполняет мою волю Федюшка, припадает аки велено на грудь мою, руками водит, сосцы целует, а я тяну его к себе за кудри буйные, лабызаю уста красные медовые. Ах ты сын русалочий, погубишь ты мою душу грешную, погубишь и бровью не поведешь.

- карлсон - странное имя для девчонки.
- а твоя челка странная для мальчишки.

это были первые слова, которыми мы обменялись. ты подошел к качелям, на которых я каталась в гордом одиночестве и почему-то решил, что твое мнение мне будет интересно. с возрастом эта твоя уверенность не поубавилась, что, наверное, даже здорово.

мы постоянно сбегали из детдома, в котором росли. пока ты отвлекал воспитателей, я стаскивала ключи. нам было интересно узнать, что же там за пределами высокого забора.

мы постоянно фантазировали. моих родителей украли инопланетяне, а твои, как уважающие себя космические пираты, отправились непременно их спасать за вознаграждение. мы немного жили в собственном мире.

или же слишком много?

другие ребята дружно называли нас «малыш и карлсон», как из детской сказки - мне нравилось представлять себя в роли упитанного мужчинки с пропеллером, а тебе роль малыша была очень даже к лицу. 

и когда мы успели вырасти? наверное, в тот самый день, когда к нам подошла директриса и радостно объявила, что тебя усыновляют. тебя одного.

в день, когда тебя забрали, я сбежала из дет дома навсегда. благополучно стащила у директрисы твой новый адрес и отправилась за тобой. твоя новая комната была достаточно просторной и когда твои новые родители засыпали, я пробиралась внутрь. в остальное время я жила на заброшенном чердаке прямо на против твоего окна - романтика, не правда ли? и не скажешь, что нам было не больше двенадцати.

мы были уверены, что обдурили всех, выиграли в лотерею, победили весь мир!
а потом.. потом они посадили тебя в машину и увезли. насовсем. в твою комнату въехал совершенно другой мальчик.. намного выше тебя ростом и без дурацкой челки.

в тот самый момент я, конечно, страшно завидовала настоящему карлсону - с его пропеллером я бы полетела за вами следом.

но в нашем мире чудес не бывает, пропеллеры не вырастают по желанию, как и не зарастают душевные раны от потери чего-то действительно важного. кого-то жизненно необходимого.

- карлсон - все еще странное имя для девчонки.

скажешь ты мне, найдя спустя почти десять лет. я давно сменила чердак, я не останавливалась ни на одной крыше дольше положенного, но.. никогда не меняла города. где-то в глубине души мне хотелось верить, что ты меня не забудешь.

ты стал выше меня на целую голову!

- а ты так и не срезал свою челку, малыш.

---

не спрашивайте "как", не спрашивайте "зачем", оно просто родилось и вот теперь будет лежать тут. внешность: принципиальна. к сожалению, никого другого на роли не вижу и не хочу. имя, история после отъезда - все на твой откуп. заявка во что-то более сложное и со-зависимое, нежели обычная и банальная формулировка "в пару". карлсон ломало прилично, она дожила до своих лет с явными проблемами как в плане здоровья, так и в плане психики - готовьтесь лопать стекло ложками заместо завтрака несквик.
о себе могу сказать следующее: я не шибко активная и не очень общительная, потому что работаю за троих. пишу посты, как получится. мой ритм варьируется от поста на следующий же день до поста в два месяца. я пишу обычно лапслоком и в третьем лице, но без проблем подстроюсь. приходи покорять крыши, жду.

Пример моего поста

фила делает глубокий вдох, закрывает глаза и складывает ладони вместе на груди. она занимается йогой уже несколько лет, дыхательные упражнения особенно помогают ей избавиться от всех дурных мыслей. она фокусируется на своём дыхании, на том, как кислород проникает в лёгкие, а углекислый газ выходит из них. её тело полностью расслабленно, все мышцы расслаблены. она определённо чувствует себя лучше. лучше, чем этим утром, когда получила путеводитель о торонто.

чёртовый путеводитель от чёртовом торонто без указания отправителя. но разве он ей нужен был?
путеводитель был от эверетта.

их история длится столько лет, сколько она себя помнит. запутанная, печальная. ей непонятная. сама судьба не переставала сводить их вместе, не смотря на время, не смотря на страны и даже на различные континенты. филиппина была родом из франции, она закончила там художественную школу и первой серьёзной работой был семейный портрет прекрасной английской пары. там она его и встретила, влюбившись без памяти, будто они были героями старых английских романов. вот только их роман растянулся на десятилетие, так что, это походило на трилогию как минимум.

первая книга была связана с англией и их знакомством. бурным, неразумным, приносящим боль. они не могли быть вместе, ведь эверетт был женат и уходить от жены не собирался. в последствии, он всё-таки развёлся с ней, но это не было ради тексье. она в тот момент уже не была частью его жизни. она вернулась во францию, стараясь забыть его. ей было только девятнадцать лет и вся жизнь была перед ней. филиппина начала работать реставратором старых картин при лувре.

вторая часть их истории была связана с америкой, куда поехала тексье дабы разнообразить свой стиль. к тому же за время работы в лувре она не переставала писать картины и на неё обратил внимание американец, владевший в нью-йорке собственной галереей. она поехала покорять америку и снова наткнулась там на эверетта. удивительно, не так ли? теперь они оба жили в одном городе, но так и не решались на нечто большее, нежели дружеские отношения. фила не хотела совершать ошибок, к тому же её отношения с тем самым американцем походили на любовные. возможно, он ждал от неё большего. возможно, она действительно этого хотела. возможно..

да, фила до сих пор имела чувства к эверетту, но не собиралась идти у них на поводу. к тому же она до сих пор не была в нём уверена, тогда он не смог отказаться от жены ради неё, кто знает, что в этот раз могло помешать ему. и тут мы подходим к третьей книге. к посылке без обратного адреса. посылка с путеводителем по торонто. никакого сообщения, ни подписи, но тексье прекрасно знала от кого он. и это осознание знатно встревожило её. зачем он прислал ей путеводитель? было ли это своего рода приглашением? почему нельзя просто позвонить и сказать "приезжай", нормальные люди ведь делают именно так.

но филиппина и эверетт не были нормальными. и поэтому ей нужна была йога. и много вина, чтобы справиться с этим. а ещё билет до торонто, как бы не правильно это не было. девушка не хотела считать себя той, кто срывается с места и едет к мужчине лишь потому, что он прислал ей дурацкий путеводитель. после йоги она решила не покупать билеты, она решила никуда не ехать. с чего бы? к нему? ради чего? всё и так было не просто, разве её приезд не усложнит всё ещё больше?

вопросов было так много, что тексье просто решила пустить всё на самотёк. всё наладиться само-собой, как и всегда. на удивление, так и случилось. мужчина, на которого она работала, предложил ей стать директором нового выставочного зала, на открытии которого будут и её работы тоже. угадайте где? бинго, в дурацком торонто. услышав город, фила рассмеялась прямо в кресле напротив мистера хэнса. сказала, что это от счастья.

фила купила билеты и улетела на встречу, конечно же, новой работе. мысли о том, что однажды она всё равно пересечётся с кроуфордом, не покидали её голову. в конце-концов, как бы странно это ни было, но они всегда находили пути, которые вели их друг к другу.

до открытий новой галлереи оставалось меньше часа и девушка судорожно проверяла персонал и наличие всего необходимого. она была ответственная за это мероприятие, к тому же, она была одной из тех, чьи имена висели под работами на стенах. мистер хэнс выбрал её любимые картины, те, которые были связаны напрямую с эвереттом. она часто рисовала его силуэты и, пожалуй, вкладывала в эти работы всю свою душу. поэтому они и были особенными. поэтому они и были такими живыми. она невольно улыбнулась, рассматривая его ключицы на холсте и вернулась ко входу. время было запускать гостей, первыми входили те, у кого были официальный пригласительные. галлерея открывалась для всех остальных только через два часа. первый приём был самым важным, здесь собрались все знаменитые художники канады, творческие деятели, меценаты, все те, которым девушка приятно улыбалась и пожимала им руки.

всё должно было быть идеальным.

первый приём подходил к концу и время было открывать двери для всех желающих. главные шишки мероприятия и так удалились в большой зал на конференцию, которую вел мистер ханс. филе оставалось просто следить за порядком. она проходила между стеллажами, слушая комментарии гостей. где-то восхищённые, где-то критичные. она взяла с одного из подносом шампанское, поднесла его к губам и сделала небольшой глоток, взглядом натыкаясь на человека, застывшего возле одной из её картин. не простого человека. она знала наизусть его стан, его спину, плечи. знала как сидит на нём костюм. она сделала несколько глотков подряд, прежде чем подошла ближе.

- очень хочу познакомиться с тем, кто сумел затащить тебя сюда, - говорит она, ровняясь с эвереттом. девушка смотрит на полотно, где изображены его ключицы, и тяжело вздыхает. филиппина знала, что они встретятся, но ни за что бы не подумала, что здесь. в святом храме, где на стенах висят её самые глубокие признания. возможно, он их не поймёт. но ей хотелось бы, чтобы понял.

- как ты? - интересуется она, снова пригубляя шампанское и наконец поворачивая голову в его сторону. сердце пропускает глухой удар. но в целом, ничего нового.

Owl City — Wolf Bite
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
▼▲▼▲▼▲▼
⠀⠀⠀⠀⠀
[indent] Йонихьо [ Io:nhiòte ]. Твоё имя означает «Радуга», ибо ты такая же яркая, весёлая и жизнерадостная. Маленький бельчонок, как я иногда тебя зову. Моя лапочка-дочка и самая младшая среди троих детей: брата и сестры. Та, за кем не угнаться, ведь каждый день, едва солнечные лучи согревают холодное утреннее небо, ты несёшься как ветер на встречу новому и неизведанному с неукротимым желанием познать этот мир.   

[indent] Тебе совсем недавно исполнилось восемь. Признаться честно, в глубине души я всегда знал, что ты — особенная. С самого твоего рождения. Это очень сложно объяснить, но... Я чувствовал сердцем. Хоть и люблю вас всех троих одинаково. И именно у тебя проснулся талант, которым наделены наши далёкие предки. Ты способна видеть то, что скрыто от глаз других. И даже больше меня: ты способна видеть глазами птиц, устанавливая с ними телепатическую связь.

[indent] Вожу тебя на охоту, учу читать следы и стрелять из лука. Иногда даже драться. Не волнуйся, мама знает. И она дала добро на нашу маленькую авантюру. А ты только этого и ждёшь... Но видеть радость и счастье в твоих глазах каждый раз, как в твои маленькие ручки попадает лук  — самое дорогое сокровище. Пока что, ты с ним едва справляешься, но стоит немного подрасти и из тебя получится отличный лучник.

[indent] Добрая, по-детски наивная, но с большим сердцем, искренне любящая всё вокруг себя: природу, животных, своих друзей и семью. Любознательная и любопытная, стремящаяся успеть всегда и везде. И даже если что-то не получается, ты никогда не отчаиваешься. Не опускаешь руки, а будешь пробовать снова и снова, пока не получится.
※ ※
[indent] Любишь игры, чтобы всегда было смешно, звонко и весело. Но ты совсем не шумная, нет. Отнюдь. Когда того требует обстановка, тихо замираешь, словно мышка. Иногда даже забываешь дышать. Я напоминаю тебе, что дыхание нужно всегда контролировать. И твоё с жалостью брошенное "прости, пап..." заставляет меня улыбаться, потрепав тебя по волосам. Это ожерелье, что ты получила от меня на свой день рождения теперь носишь с гордостью, ведь оно принадлежало твоей бабушке.

[indent] Ты, как и я когда-то, подвергаешься сомнениям. И это нормально — сомневаться. Неуверенность — это не порок. Стоит её преодолеть, как наступает решительность. И даже твои слёзы и страх, что однажды я уйду и не вернусь - лишь малая часть твоих истинных чувств. На самом деле ты очень смелая и отважная девочка. Всегда стараешься найти выход даже из, казалось бы, самой трудной ситуации. И в момент истины отбрасываешь все страхи и сомнения, потому что уверена, что поступаешь правильно. Острый ум и смекалка помогают тебе ориентироваться и выживать. Так ты однажды меня и спасла от зубов серого хищника...

[indent]Я готов пойти на всё что угодно, лишь бы ты не познала тех ужасов, что таит жестокая изнанка этого мира. И я всегда буду защищать тебя, Йонихьо, даю своё слово.

Пример моего поста

[indent] Порой у Коннора складывалось ощущение, что тамплиеры и ассассины враждуют между собой с самого появления человеческой цивилизации. Тогда он понятия не имел насколько был прав в своих догадках. И что все ценные артефакты и частицы Эдема переходят из рук в руки с незапамятных времён. Меняются владельцы, а вот сами сокровища остаются неизменными. Тамплиеры на протяжении всей истории мнили себя вершителями судеб, вот только все они, и ассассины в том числе — всего-лишь очередная страница бесконечной истории. Стоит её перевернуть — настанет начало новой эпохи. И для каждой важно здесь и сейчас.

[indent] То, что происходило недалеко от храма — было самой красноречивой демонстрацией вражды между двумя параллельными мирами. На берегу развернулось настоящее сражение между наёмниками британской армии и пиратами, которых привёл сюда Коннор. В обмен на всё, что они смогут забрать с пришвартованного фрегата, морские волки бесстрашно резали солдат в красных комзолах. Несколько лет назад Коннор бы ни за что не пошёл на такой шаг. По наивности своей попытался бы убедить этих головорезов напоминанием о давно похороненных в душе благородстве, чести и моральных приципах. На что они лишь посмеялись бы в ответ мальчишке и послали куда подальше. Но сейчас он мыслил иначе. Он давно уяснил, что белым людям из старого света нужно предлагать то, что они могут купить и продать. Ну, или то, что красиво блестит. Всё остальное им не интересно. Самому ассассину не было никакого дела до банальной наживы. Он здесь по другой причине...

[indent] Заслонившись чужим телом от града пуль, Коннор неустанно расчищает себе путь, но, казалось, что врагам нет ни конца ни края. Придётся искать обходную дорогу. И стоило ему пропустить эту мысль в голове, как взгляд цепляет, до сжимающей внутри боли, знакомый плащ, мелькнувший меж деревьев. Х э й т е м... Нельзя допустить, чтобы он добрался до храма первым. Коннор безрассудно бросается в погоню, но тут же получает пулю. Шальная дура прошла по касатетельной, разорвав белый рукав чуть ниже плеча. Ассассин вынужденно тормозит, хватается за рану, крепко сжимая её. Слышит звук подожжённого фитиля совсем рядом с головой. А затем и выстрел. . .

[indent] Младший Кенуэй жмурится, вздрагивает, а мёртвое тело падает прямо ему под ноги. Резко оборачивается.
— Беги за ним Коннор! Мы тут сами как-нибудь разберёмся с этими ублюдками! — воодушевлённый, хоть и пьяный, голос Фолкнера вселяет в сердце ассассина надежду. Он кивает ему и бежит, что есть сил, стараясь игнорировать кровоточащую рану. Но надолго его не хватает. Он вынужден остановиться, чтобы небрежно оторванным куском ткани перетянуть плечо и остановить кровь. На какое-то время это действительно помогает. А дальше ждёт очень тяжёлый путь, усложнённый предусмотрительным тамплиером.

[indent] И едва старший Кенуэй успевает открыть врата, как сын настигает его и с разбега сбивает мужчину с ног, повалив на землю. После недолгой возни и попыток обезвредить друг-друга, Коннор всё же отстраняется и отскакивает в сторону, чтобы оценить ситуацию. Они встречаются уже не в первый раз и достаточно хорошо знают друг-друга. И тем ни менее, Коннор всё ещё опасается его. Не позволяет себе упустить из виду, пристально наблюдает за каждым движением, будто ждёт удара исподтишка. Напряжён, осторожен и больше похож на дикое животное. В то время как Хэйтем  ведёт себя совершенно сдержанно и, кажется, будто бы не волнуется ни капли. Абсолютно спокойно поднимается с земли, захватив слетевшую треуголку. Отряхивает от пыли одежду, заглаживает назад растрепавшиеся седые волосы и надевает обратно шляпу.

[indent] — Не думал, что ты так далеко заберёшься. С твоей-то раной... — Хэйтем как ни в чём не бывало кивает, напомнив о слабости сына, на что тот в ответ лишь рычит на него, всё ещё походя на неприкаянного зверёныша. Они стоят на перепутье. И оба прекрасно понимают, что словами ничего не решат. Они кружат, будто создавая импровизированную арену.

[indent] — Что будешь делать дальше, Коннор? — тамплиер разводит руками в вопросительном жесте, глядя на парня. Он ждёт действий именно от него, потому что сам прекрасно знает чего он хочет. Радунхагейду же останавливается, сжимает кулаки и становится в стойку, чем вызывает ухмылку на лице отца.
— Да ну, брось. Ты же не ударишь собственного... — Хэйтем не успевает договорить, как тут же с огромной силой получает в челюсть. Коннор надеялся вырубить его, но, похоже, что теперь одним ударом дело не закончится. Младший Кенуэй наблюдает, как мужчина сгибается чуть ли не пополам, касается ладонью места удара, будто не веря, что Коннор и вправду это сделал. До слуха ассассина доносится отвратительный хруст, который отчётливо слышен в полной тишине древних стен. Видать, выбил папаше зуб. Хэйтем вскидывает озлобленный взгляд на парня. Но Коннор даже и не думал оступать. Он собирался выбить из отца всё дерьмо. 

[indent] — Ах, так... — до этого самодовольный и надменный тамплиер внезапно помрачнел. И кто из кого ещё всё дерьмо выбьет - вопрос оставался открытым до самого завершения побоища, в котором, на удивление, никто так и не воспользовался оружием. Чистые кулаки и безудержная ярость. Коннор избивал отца с особым пристрастием, будто бы вкладывая в каждый свой удар всю ту боль, что он испытал, будучи ребёнком, выросшим без него. Хэйтем же умудрялся уворачитваься и так же наносить болезненные удары, будучи злым на сына за то, что тот вырос таким отвратительным и несносным мальчишкой, нежелающим слушать старших.

[indent] Но им обоим становилось тяжело. У Хэйтема сказывался возраст, а Коннор потерял много крови. В глазах темнело и приходилось отряхивать голову, чтобы прийти в себя, пока отец пытался очухаться, лёжа на земле.
— Какой же ты упрямый мальчишка! — Хэйтем не выдерживает и даёт волю эмоциям. Это был тот самый момент, когда доведённый до ручки отец готов отстегать отпрыска ремнём в наказание, да так, чтобы на всю жизнь запомнил. Но он слегка опоздал с этим делом. Коннор стоит над ним, тяжело дыша. рана предательски ныла. Он больше не мог драться...
— Ты проиграл. Сдавайся, Хэйтем. . .— на выдохе просит Коннор, но в ответ получает целую горсть пыли вместе с камнями, вероломно пущенной Хэйтемом в лицо. Радунхагейду отшатывается в сторону и пытается протереть глаза,  но тут же чувствует подножку. И теперь уже он лежит на земле. Грязный, бесчестный приём. Но чего ещё ждать от тамплиеров? Коннор стонет от боли, когда отец нависает над ним и начинает бить сына в лицо кулаком.
— Я не хочу убивать тебя, Коннор. По крайней мере не сейчас. Ещё слишком рано. — Хэйтем как-то смутно, даже для самого себя, оправдывает своё милосердие и привязанность к родной крови, отпускает одежду ассассина и тот падает, казалось бы, без последних сил.  Идёт за артефактом и когда пальцы вот-вот должны были коснуться заветного сокровища, младший Кенуэй выхватывает сферу прямо из-под отцовского носа.
— КОННОР, НЕТ!— а дальше лишь белая вспышка, заполонившая всё помещение.

---

[indent] Коннор не помнит и не знает что именно произошло. Но крик прибрежных чаек и звук прибоя приводит ассассина в чувство. Морской бриз приятно обдувает искалеченное лицо, а палящее карибское солнце слепит глаза. Коннор щурится, прикрывается предплечьем, пытаясь разлепить глаза, которым не может поверить... Что это за место? Жёлтый песок под ним, ракушки, выкинутые на берег... А позади самые настоящие непроходимые джунгли. Что за чертовщина? И где отец?!

[indent] Ассассин озирается по сторонам в поисках своего противника, но не обнаруживает его. A где... Где сфера?! Коннор спохватился и стал хлопать по себе, будто надеялся обнаружить сокровище в кармане или ещё где. И он правда находит сферу. Только в нескольких метрах от себя. Она валялась на песке и её вот-вот готовилась смыть волна. Парень бросается за сокровищем, не обращая внимания на острую боль в руке и то, что он может намокнуть. Хватает сфру, заворачивает её в мешок на поясе. Выдыхает... Главное, что частица Эдема у него и её не смыло. А теперь предстоит узнать где он и как отсюда выбраться.

о, здравствуй, братец. будь добр, можешь уйти поскорее с глаз долой и больше не появляться?

у нас с тобой отношения... непростые. для таких гениев, как мы с тобой, другие люди всегда казались скучными и недостойными внимания. вполне естественно, что это нередко приводило к тому, что мы с тобой соревновались в том, кто же из нас двоих все-таки умнее. но в одном соревновании победа всегда неизменно была за тобой — именно ты оказался первенцем, гордостью семьи.

и я не завидую, ведь семейные ценности мне чужды. я не буду проявлять теплых братских чувств, и если вдруг наша матушка поймает нас за курением, то с превеликим удовольствием свалю все на тебя. ведь мне по моей же просьбе даже сигареты не продают; попробуй как-нибудь никотиновые пластыри, вещь неплохая.

ты раздражаешь. со своим высоким статусом, вычурными костюмами, самодовольным тоном голоса и взглядом свысока. но в то же время не отказываешь в помощи, если вдруг таковая мне понадобится — о, а я в интересах какого-либо расследования уж совершенно точно не премину воспользоваться этим. но это работает и наоборот — сколько раз ты уже подкидывал мне какое-либо дело? пожалуй, я должен тебя поблагодарить, ведь без этого все вокруг казалось бы еще более с к у ч н ы м.

я не хочу даже слышать твое имя, но в то же время в глубине души — где-то очень-очень глубоко считаю тебя одним из своих близких людей. их у меня не то чтобы прям уж много, но тем не менее. даже когда все вокруг от меня отворачивались, ты всегда был на моей стороне. да, бесил своими комментариями и высокомерием. да, действовал у меня за спиной (хотя тебе и положено, ты же работаешь в правительстве). но ты никогда не сделал ничего, что могло бы мне по-настоящему навредить.

в общем, нам немало всего стоило бы обсудить, будь мы нормальными братьями. но так ведь было бы совсем неинтересно, не так ли?

---

мы решили немного разнообразить сюжет сериала и добавить в него мистики. в людях начали проявляться сверхъестественные существа (кроме меня, ведь мой ум — уже моя сверхспособность). но, помимо этого, у нас планируется замес со всадниками апокалипсиса, и мне кажется, что голод идеально подошел бы майкрофту. я не настаиваю, но подумайте над этим, такой потенциал!
а еще я предлагаю забыть про какую-то там сестру, как про страшный сон, и остаться вдвоем в семье. зачем нам кто-то еще, правда же?
посты пишу в третьем лице, скорость варьируется, но дольше 3-4 недель стараюсь не тянуть, если не произошло какое-нибудь чп. буду очень рад видеть старшего брата, приходи в гостевую или сразу в личку, оттуда при желании можем пойти в телегу

Пример моего поста

Еще один никотиновый пластырь отправился прямиком на руку Шерлока, и его раздраженное дыхание нарушило тишину этого вечера. Ну, тишиной назвать это было сложно, ведь на кухне, объединенной с гостиной, копошились люди. Мысленно оградиться от них не составляло большого труда — их пустые переговоры и звуки готовки составляли лишь белый шум. А в гостиной, в пространстве вокруг Шерлока, было тихо. Даже слишком.

Он сидел на кресле, подтянув ноги прямо в обуви к себе поближе, и по привычке сложил руки домиком, раздумывая о чем-то. На самом деле, просто пытался отогнать скуку, которая то и дело накатывала этим вечером. Помочь в готовке ужина Шерлок определенно не собирался, лишь изредка поглядывал в сторону кухни, когда до его ноздрей доносился приятный запах еды. Вполне вероятно, что своей «помощью» он, напротив, все только испортил бы, так что спорить с его безучастием никто не стал.

Запах выпечки. Ливень за окном. Атмосфера была крайне уютной, и в целом трудно было не думать о том, что вернуться домой было приятно. Все как будто бы потихоньку возвращалось на круги своя, и словно и не было этих двух лет, когда все думали, что Шерлок Холмс мертв. Это радовало. Однако слишком долго задерживаться на этой мысли он не стал, ведь в целом их поток был слишком быстрым, чтобы была возможность нормально ухватиться хоть за какую-нибудь из них. Учитывая, что ни над каким важным делом детектив-консультант в этот момент не работал, а значит, просто бродил мысленно туда-сюда, туда-сюда, пока не стало слишком скучно.

В один момент могло показаться, будто его внезапно осенила какая-то гениальная идея. Шерлок слишком резко поднялся на ноги, и, видимо, зря — от смены положения у него немного закружилась голова. Тем не менее, размеренным шагом он направился к соседней комнате, открыл дверь и шагнул... внезапно на улицу.

Такого поворота не ожидал даже самый гениальный ум всех времен и народов. Первым делом он обернулся и заметил, что двери, через которую он пришел, уже не было — по факту, вокруг вообще ничего не было, кроме бесконечных зарослей. И это было настолько неожиданно и ненормально, что на несколько секунд Шерлока немного выбило из колеи.

Что ж, жаловаться на скуку ему теперь не придется.

Мысленно он перекрутил события последнего дня у себя в голове, чтобы точно убедиться, что он не сошел с ума и не принимал никакие запрещенные вещества, чтобы забыть о том, как он попал сюда. Провалы в памяти? Возможно, но с чего бы?

Обстановка вокруг была довольно мрачной. Дождь неприятно лил прямо в лицо, из-за чего вся одежда начала липнуть к телу. Было довольно темно, учитывая, что на небе были тучи, и ни следа звезд или луны не было видно. Однако это не помешало Шерлоку обнаружить несколько интересных деталей в этом месте — во-первых, этим местом был сад, причем заброшенный — судя по количеству сорняков и других зарослей, а также по размерам некоторых растений и тому, как они разрослись, за этим местом не ухаживали не менее десяти лет. Во-вторых, среди некоторых растений были даже ядовитые, а некоторые и вовсе были не знакомы Шерлоку, что странно — в голове он держал чуть ли не весь гербарий. В-третьих, впереди виднелся особняк, в окнах которого горел свет. Возможно, имело смысл направиться туда и разузнать, в чем же дело.

В-четвертых, в этом месте Шерлок был не один. Дойти до этого было несложно, ведь на земле, которая сплошь превратилась в грязь и лужи, пока еще оставались свежие следы. Но разглядеть, принадлежали ли они мужчине или женщине, он не успел — заметил рядом какое-то движение и без лишних раздумий направился прямо туда.

— Мисс Адлер? — Шерлок явно был удивлен такому повороту. После того, как он ее спас, они не поддерживали связь, хотя будет ложью сказать, что он ни разу не думал о «той женщине». А после его спектакля с поддельной смертью она и вовсе не должна была знать о том, что он выжил.

В темноте, еще и под ливнем было непросто разглядеть какие-либо детали во внешности Ирэн; кроме того, не факт, что у него вообще получилось бы узнать хоть что-нибудь, ведь эта женщина всегда оставалась для него загадкой. Которую он, как ему казалось, успешно решил еще два года назад, но забыть свое первое впечатление после встречи с ней было непросто.
— Что это за место? — спросил Шерлок, мысленно пришедший к умозаключению, что вряд ли этот особняк принадлежал мисс Адлер. Но, возможно, она могла пролить свет на ситуацию? Потому что не то чтобы его интересовали приветствия или еще что-либо подобное после долгой разлуки. Для начала было бы неплохо укрыться от мешающего ливня, а по пути в особняк она как раз сможет рассказать все, что знает. С этой мыслью Шерлок двинулся вперед, жестом попросив Ирэн следовать за ним, слишком занятый мысленно всей этой ситуацией и внезапной встречей, что даже не заметил где-то впереди еще чью-то фигуру.

«старший член экипажа.
страсть в его сердце горит желанием еще одного долгого и приятного приключения.
иногда он может зарисовывать впечатления от своего путешествия в специальном альбоме».
самый мудрый и опытный член экипажа звездного экспресса. вами невозможно не восхищаться — мы смотрим на вас, как на пример для подражания, который сможет и конфликты уладить, и в бою не оставит противнику даже шанса. вы знаете, когда стоит тактично промолчать, а когда — вставить слово. вы снисходительно улыбаетесь на чьи-то глупые шутки и укоризненно смотрите, если они пересекают границы дозволенного. вы хорошо понимаете общественные нормы, а этим не каждый может похвастаться.
порою мне кажется, что вы устали от путешествий. но вот, поезд движется вперед — и в ваших глазах вновь горит огонек предвкушения очередных приключений. вы можете отступить в сторону, давая нам, совсем еще молодым членам экипажа проявить себя. однако, если ситуация того требует, без лишних колебаний присоединитесь к нам. с вами безопаснее, отчасти — даже комфортнее.
в вас очень живо желание спасать миры и помогать людям, и это, на мой взгляд, уже само по себе заслуживает уважения. я знаю, что если будет нужно, то вы готовы будете бросить все и отправиться спасать очередную планету.
только теперь вам не придется действовать в одиночку — ведь мы, члены экипажа звездного экспресса, одна семья. а значит, не сможем никого бросить или оставить позади.
как и вы вряд ли бросите кого-нибудь из нас в беде.

---

господин янг, приходите поскорее! нам нужен голос разума в вашем лице, а то мы без вас совсем распоясались
мне бы очень сильно хотелось собрать всех членов экипажа звездного экспресса. заиграю и залюблю до смерти, сразу готовьтесь!
у нас уже есть март и первопроходец, ждем только вас с химеко
за других говорить не буду, но лично я готов поиграть и что-то до основных событий сюжета, и после. можно придумать и что-то из будней на экспрессе, и какие-нибудь приключения на самой необычной планете — настолько необычной, насколько хватит фантазии.
я не очень шарю в лоре самого первого хонкая, но вас попрошу ознакомиться с историей персонажа в той вселенной хотя бы на уровне википедии, ведь он буквально пришел оттуда. история у него явно интересная, скучно не будет.
посты пишу примерно раз в две недели, от 3к символов и как пойдет. по скорости буду ждать хотя бы пост в месяц, а в остальном — легко подстроюсь под вас.
также келус тоже просил передать, что восхищается вами как и все мы! и очень ждет!
буду ждать в гостевой или сразу в лс)

Пример моего поста

Казалось, что все должно лишь улучшиться.

После визита на Лофу Сяньчжоу проблемы начали решаться сами по себе одна за другой. Многолетнее изгнание подошло к концу, Дань Хэн больше не был каким-то преступником, скованным грехом прошлого. Он мог спокойно возвращаться на родную планету, где его больше не будут судить за поступки, которых он в этой жизни не совершал. Он договорился с генералом, решил внутренние конфликты и противоречия. Все должно становиться лишь лучше. Но почему-то не становилось.

Ситуация с ночными кошмарами, казалось. лишь усугубилась. Сколько бы проблем, связанных с Лофу и преследующих его все это время, он ни решал, одна по-прежнему беспокоила его больше всего. Она перекрывала все прочие, ходила за ним незримой тенью, постоянно мелькала в мыслях, не только во снах. Проблема в виде человека с темными волосами и красными глазами, в виде меча, что сейчас хранился, надежно спрятанный, в его комнате. Дань Хэн не мог перестать думать об этом, успокоиться. Члены экипажа видели, что с ним что-то не так, но не задавали вопросов — знали, что ответ вряд ли получат. Не в первый раз он решил временно изолироваться ото всех.

Дань Хэн ни за что не стал бы говорить о своем прошлом, которое толком не помнил и не считал даже своим. И уж тем более он не собирался говорить о том, что Блэйд наверняка вернется за своим мечом. И вряд ли ему удастся избежать столкновения с Дань Хэном, ведь он все это время старался особо не выпускать его меч из виду. Если отходил, то ненадолго, а вернувшись, все время проверял, на месте ли он. Излишне? Возможно. Но раз речь шла об оружии, которым его собирались убить, осторожность казалась оправданной.

Впрочем, в первые пару дней у него едва ли не развилась самая настоящая паранойя. Он заперся в своей комнате, очень плохо спал и мало ел. Затем перестал себя накручивать попусту и понемногу успокоился. Снова начал взаимодействовать с членами экипажа, погрузился с головой в работу. Вот только сон по-прежнему был беспокойный, да только он не знал, что с этим в принципе можно сделать — ничего не помогало. А порой так сильно хотелось просто отключиться на несколько часов и не думать о возможной грядущей встрече.

Морально Дань Хэн был к ней готов. Он знал, что это рано или поздно произойдет, оттого по факту не удивился и не растерялся. Как только он вернулся в свою комнату и увидел в ней того, кого так сильно боялся, в его руке сразу же откуда-то возникло копье. Не говоря ни слова, Дань Хэн двигался быстро — он знал, что у Блэйда не было при себе своего меча, но не было гарантий, что он не пронес какое-либо другое оружие. На звездном экспрессе ему некуда деться, да и остальные рано или поздно вернутся, однако промедление могло стоить ему жизни. Что-то в груди неприятно заболело от этой мысли, фантомно напоминая о полученном не так давно ранении. Острие копья было направлено прямо на чужую шею; Дань Хэн пристально смотрел за ним из-под слегка прищуренных глаз.

— Ты его не получишь, — спустя пару секунд твердо сказал он безо всяких предисловий. Он точно знал, зачем Блэйд здесь. И понимал, что если он вернет себе меч, то все начнется по новой. Бесконечные схватки, вечные попытки убить друг друга. Снова, и снова, и снова. Дань Хэн честно устал — устал бояться, устал убегать. Он понимал, что не сможет держать меч у себя вечно, он ему не нужен. Но это давало ему хоть какие-то гарантии на какое-то время. — Зря ты пришел. Теперь придется играть по моим правилам.

Не отрывая кончика копья от чужой шеи, Дань Хэн неспешным шагом прошел вглубь комнаты, пристально глядя на того, кто совсем недавно пытался его убить. На того, кто постоянно снился ему в ночных кошмарах. А сейчас стоял на расстоянии буквально вытянутой руки. Сердце так быстро билось; тело еще помнило тот всепоглощающий страх, что окутал его во время их последней встречи. Впрочем, сейчас он был куда более спокоен, поскольку понимал, что преимущество на его стороне. А значит, он может диктовать свои условия. По крайней мере, пока.

— Как ты сюда пробрался? — спросил в первую очередь. На звездный экспресс не попасть просто так, и этот вопрос, несомненно, надо будет решить. От мысли о том, что к ним мог таким образом прокрасться кто-то еще, по коже пробежались мурашки. Дань Хэн хотел спросить другое, хотел угрожать, шантажировать — что угодно. Но отчего-то, стоило ему открыть рот, первым вышел именно этот вопрос. Возможно, тянул время, а может, решил сперва глянуть на чужие действия, а потом уже сообразить по ситуации. Несмотря на оружие в собственной руке, начинать драку он не спешил. Может, он об этом и пожалеет, но ему по-прежнему хотелось избегать конфликтов настолько, насколько это возможно.

вэнь нин. юноша, которого превратили в оружие убийств и на которого возложили всю вину за множественные смерти людей. тот, кого боялся весь мир заклинателей не меньше его хозяина, старейшины илин. тот, кто при жизни был объектом насмешек не только внутри своего ордена, но и за его пределами. тот, кто боялся людей настолько, что даже не мог выстрелить ровно и попасть в мишень.

но я-то видел, что ты не самом деле не такой.

вэнь нин, когда мы впервые увиделись, ты был робким юношей, но весьма способным лучником. я увидел в тебе потенциал, и если бы ты был всего лишь немного чуточку смелее, ты бы наверняка утер всем нос. может, в следующий раз?

кто же мог знать, что именно ты окажешься тем, кто спасет мне жизнь в момент, когда я в этом больше всего нуждался. только человек, обладающий недюжинной храбростью, посмеет пойти против своего ордена — особенно когда это орден цишань вэнь — и помочь сбежать двум разыскиваемым им ребятам. если бы не ты, вряд ли бы мы с цзян чэном тогда выжили. я буду обязан тебе за это всю жизнь.

но не поэтому я помог тебе вернуться из загробного мира. разве мог я подвести твою сестру, для которой ты важнее всего на свете? разве мог позволить хорошему человеку пасть в результате жестокой несправедливости?

но мне правда жаль, что в итоге весь мир заклинателей узнал тебя как призрачного генерала, что убивает по приказу старейшины илин, а не как вэнь цюнлиня, самого талантливого лучника своего поколения.

давай начнем все сначала? прошлое осталось в прошлом, и нечего лишний раз о нем вспоминать. вот он я, живой и здоровый. вот он ты, не живой и не совсем здоровый, но вполне себе функционирующий. давай вместе исправим все ошибки и будем идти в будущее, как и раньше, рука об руку? только в этот раз не как старейшина илин и призрачный генерал, а как вэй усянь и вэнь нин.

---

а вы знали, что у нас здесь еще есть вэнь цин, которая тоже очень-очень ждет своего брата? нет? так вот, теперь знаете. и она тоже готова утащить вас в игру, так что не отвертитесь!
да и куда же старейшина илин без призрачного генерала, верно? приходите, очень хочу поиграть как, возможно, что-то легкое и беззаботное в прошлом, так и не совсем уж радужное в настоящем. я бы поиграл и что-нибудь из быта во время проживания на горе луаньцзан, и что-то из постканона. а еще было бы интересно ввязаться в какую-нибудь битву вместе. а еще поговорить! потому что мне кажется, что все переживания после якобы уничтожения вэнь нина и смерти вэй усяня вряд ли были нормально озвучены вслух.
вообще, вижу их как близких друзей, а не только слугу и хозяина. когда можно поговорить по душам, порадоваться и поплакать вместе. главное, любите этого чудесного мальчика и развивайте, а большего я от вас требовать и не буду.
посты пишу в третьем лице, скорость варьируется, но дольше 3-4 недель стараюсь не тянуть. по размеру от 3к символов и там как пойдет.
вэнь нин, приходи, пожалуйста, поскорее! только в этот раз чур без гвоздей в голове ;)

Пример моего поста

одиночество смотрит тебе вслед,
обнимая,
провожая,
но отчего-то не отпуская.

На горе Луаньцзан посторонний.

Сообщение дошло до Вэй Усяня мгновенно — чтобы обеспечить безопасность места, которое он теперь называл «домом», по всему периметру круглосуточно находились мертвецы, которые передавали всю информацию, стоило кому-то появиться на горизонте. Когда весь мир заклинателей отвернулся от него и тех людей, что теперь стали Вэй Усяню второй семьей, у него не осталось выбора, кроме как озаботиться их безопасностью. Кто посмеет пойти против Старейшины Илин? Кто на всем белом свете сможет противостоять ему? Никто бы не смог. Но он не всегда может быть рядом. Не всегда может вовремя среагировать.

В ночных кошмарах Вэй Ин видел не только близких людей из прошлого, которое теперь казалось совсем другой жизнью. Он видел, как чужой холодный меч пронзает тело Вэнь Цин. Он видел, как окончательно гаснет свет в глазах Вэнь Нина. Он видел, как плачет А-Юань, напуганный, одинокий. И никто не может прийти к нему на помощь. Он видел, как все их посевы оказываются истоптанными, а постройки — разрушенными до основания. Весь их быт, жизнь, все, за что они держались, просто оказывается уничтожено. Вэй Ин не мог этого допустить.

Посторонний... Кто это мог быть?

Цзян Чэн? Вэй Усянь был бы рад, будь это он. Их проблема была в том, что один был упрямее другого, и ни разу они не нашли время, чтобы спокойно сесть и поговорить. Цзян Чэн слишком зависим от чужого мнения, он никогда не сможет пойти против всех, как это сделал Вэй Усянь. Но, возможно, он мог бы хотя бы понять его? Если бы он пришел с миром, если бы они просто спокойно во всем разобрались... Сердцем он хотел, чтобы брат пришел к нему. Но умом понимал, что вряд ли это будет он.

Шицзе? Нет, глупый вариант. Она ни за что бы не явилась сюда, в это место. Да и Цзян Чэн бы не позволил. Вэй Ин не хотел, чтобы она видела его здесь. Ее нужно было оберегать от подобных мест, и Вэй Ин собственноручно увел бы ее куда подальше, стоило бы ей даже показаться на горизонте. Но это не она, совершенно точно не она.

А больше у Вэй Усяня никого и не осталось. Никто не стал бы заботиться о том, как он. Уж тем более никто не зашел бы к нему «в гости».

На горе Луаньцзан было шумно — люди были заняты бытовыми делами; где-то бегал, заливисто смеясь, А-Юань. Этот ребенок отчего-то особенно грел душу. Вэй Ину нравилось с ним возиться, и со временем А-Юань стал ему почти как родной. Его хотелось баловать, воспитывать, позволять познавать мир. Вот только в глубине души он понимал, что гора Луаньцзан — не лучшее место для ребенка, и сожалел, что не мог предложить ему, да и всем этим людям, ничего иного.

Чтобы не теряться в догадках и не тратить время зря, Вэй Усянь, крутанув Чэньцин в ладони, засунул ее за пояс и ровной поступью направился к спуску с горы. Он остановился возле деревьев, на которых никогда не росла листва, и всмотрелся вдаль. Человек в белом с невозмутимым видом неумолимо приближался.

Траурные одежды.

Вэй Ин узнал этого человека сразу. Вот только не сказать, что он был сильно рад его появлению здесь. Вряд ли Лань Ванцзи явился бы на гору Луаньцзан без веской на то причины. В голове сразу мелькнули все события последних недель, но Вэй Ин упорно не находил за собой никаких проступков, за которые Лань Ванцзи мог бы его отчитать, как он любил думать. На губах невольно возникла ухмылка. Осмелится ли он отчитать Старейшину Илин?

— Вот уж кого не ожидал увидеть. Сам Ханьгуан-цзюнь решил почтить нас своим присутствием, — холодно произнес Вэй Усянь, и с губ его не сходила усмешка. Все время, с самого их знакомства, они не ладили. Вэй Усянь то и дело слышал «убожество» в свой адрес; Лань Ванцзи неоднократно подчеркивал, что они не то что не друзья — даже не приятели. Любой костер рано или поздно догорает. Вэй Усянь считал, что, видимо, у них такая судьба — быть по разные стороны баррикад. Поэтому от этой встречи он не ожидал ничего хорошего.

Однако через мгновение все равно улыбка его стала более теплой, взгляд смягчился. Даже если Вэй Ин знал, что это плохая идея, он все равно не намеревался подать виду. И уж точно не собирался первым вступать в открытый конфликт. По правде говоря, он вообще ни с кем не желал конфликтов. Ему просто хотелось спокойно жить свою жизнь, да только пройти мимо несправедливости или терпеть чужое пренебрежительное отношение в свой адрес он не мог. Благими намерениями вымощена дорога в ад? Что ж, Вэй Ин познал его сполна, когда лишился золотого ядра и оказался здесь, на горе Луаньцзан.

Вряд ли ты когда-либо сможешь меня понять, Лань Чжань.

— Проходи, чувствуй себя, как дома, — Вэй Усянь еле сдержал смешок, ведь это место меньше всего на свете походило на Облачные Глубины. Наверняка Лань Ванцзи чувствовал себя максимально неуютно, но его никто сюда и не звал. — Заварить тебе чаю? — предложил он, как истинный гостеприимный хозяин, и положил ладонь на чужую спину, ненавязчиво ведя Лань Ванцзи к их небольшому поселению. Окружающие с любопытством вперемешку с удивлением поглядывали в их сторону; некоторые, напротив, напряглись, ведь вряд ли от ордена Гусу Лань можно ожидать чего-то хорошего для них. Но Вэй Усянь жестом показал им, что беспокоиться не о чем. Пока он здесь, никто их не тронет. Даже Лань Ванцзи.

Ему не нужно было прилагать никаких лишних усилий. Поднеся вторую руку ко рту, Вэй Ин коротко свистнул. Через минуту в пещере возникло какое-то движение. Вэй Ин провел Лань Ванцзи именно туда, где ходячий мертвец поставил на самодельный столик горячий чайник. Разливать напиток по чашкам он не стал, чтобы никто не брезговал, и после жеста хозяина — Старейшины Илин — тут же удалился куда подальше. Вэй Ин сам взял чайник и разлил напиток по чашкам. Неидеально, и наверняка в какой-нибудь чайной в Илине можно было провести время получше. Однако у Вэй Ина не было денег, да и он понятия не имел, зачем Лань Ванцзи вообще пришел сюда. Сперва нужно было выяснить это.

Вэй Усяня не покидали мысли о том, что они с Лань Ванцзи жили в разных мирах. Никогда Второй Нефрит Гусу Лань не сможет понять, через что пришлось пройти Вэй Усяню. Никогда он не сможет постигнуть всей степени отчаяния, что накрывает его периодически. Никогда он не поймет, каково это, когда все, кого ты любишь, либо боятся тебя, либо презирают. Никогда он не поймет, каково это, когда все осуждают тебя за то, что ты пошел по Темному Пути, не зная, что у тебя не было другого выбора. Светлая широкая дорога закрыта для Вэй Усяня, и все, что ему оставалось, — кривая узкая тропинка.

— Ханьгуан-цзюнь, не боишься, что люди начнут пускать сплетни, завидев тебя здесь? Решат, что ты тайно поддерживаешь Старейшину Илин. Или же тайно бегаешь к нему на свидания. Одно из двух, — Вэй Ин подмигнул ему, явно подшучивая, однако, несмотря на озорные нотки в голосе, все же, в глазах его больше не было того блеска, что был заметен раньше, стоило ему начать поддразнивать Лань Ванцзи или же просто дурачиться в привычной манере. Все это — напускное, лишь маска, чтобы скрыть то, что на самом деле происходило у него в душе.

В душе, до которой нет никакого дела посторонним людям. А близких у него и не осталось.